Возвращаясь к себе, я заметила далеко впереди какие-то огоньки.

Нахмурившись, я подалась вперед, пытаясь понять, что это, но я смогла это сделать, только когда добралась до дома и остановилась. На дереве перед моим домом висели китайские фонарики. Кто-то включил их, и теперь они светили прямо на меня. Я уставилась на них в недоумении, откуда они здесь взялись.

А потом я вспомнила, как Роберт упоминал, как темно на этой дороге ночью, и задалась вопросом, не его ли рук это дело. И зачем он так поступил? Как будто ему не все равно. Как будто он хотел мне счастья.

Зачем тогда он лгал мне?

Мне вдруг захотелось, чтобы эти фонарики, которые он оставил, осветили мне не только дорогу домой.

Я отвернулась, не в силах больше задерживать на них взгляд. Я не хотела, чтобы мне что-то напоминало о нем. Мне хотелось забыть его, а он опять вызвал во мне какие-то чувства. Но, казалось, это невозможно.

В телефоне раздался сигнал входящего сообщения. Я взглянула на экран: это была Аманда. У меня замерло сердце: не знаю, от разочарования или облегчения.

«Я получила высший балл за проект по рисованию в школе! Спасибо за совет! Целую».

Я почувствовала искорку гордости за нее и за себя.

Подойдя к двери, я заметила свои принадлежности для рисования, сложенные у входа. Начатый портрет Эммы и Джона. Должно быть, Роберт оставил все это здесь, чтобы я забрала.

Я настолько стремительно сбежала из гостиницы, что все это забыла. Интересно, послушал ли он меня и уехал ли из Толтинга. Хотя выяснять не было желания.

Внезапно я ощутила импульс вдохновения и поняла, как могу избавиться от всей этой боли. Я отчетливо поняла, где хотела бы сейчас оказаться.

Открыв дверь, я позвала Тейлора. Он лежал на диване, свернувшись калачиком, и сразу же поднял голову. Подойдя к нему, я присела рядом, сжимая в руке телефон и собираясь с духом, чтобы позвонить. Пролистав список контактов, я нашла имя Хэзер и мысленно взмолилась, чтобы еще не было слишком поздно.

Пару дней спустя я ехала в поезде в Шотландию на пленэр. В окне мелькали корнуэльские пейзажи, и я откинулась на сиденье, довольная тем, что отправилась в путь.

Хэзер была удивлена моему звонку. Она было решила, что я сочла идею неподходящей, но согласилась поговорить с Дэниэлом Смитом и убедить его согласиться на мое участие. Я отправилась навестить Аманду и миссис Моррис и попросила их присмотреть за Тейлором весь месяц, что меня не будет. По правде говоря, мне было мучительно расставаться с ним, хотя я была уверена, что они его ужасно избалуют.

Я остановилась у паба поболтать с Джо. Он велел мне не беспокоиться о баре и пообещал присматривать за домом, а также спросил, собиралась ли я попрощаться с Эммой: она выглядела сильно расстроенной на последней смене и пожаловалась ему, что ее сообщения мне остались без ответа. Я почувствовала всю тяжесть вины за то, что в данный момент не в состоянии разделить их с Джоном радость. Просто было слишком много всего. Наконец я просто написала ей сообщение о том, что еду на пленэр. Ответ до сих пор не пришел; не могу сказать, что винила ее в этом. Все, чего ей хотелось, – поделиться с лучшей подругой замечательной новостью, а я подвела ее.

Была еще одна вещь, которую мне нужно было сделать до побега из Толтинга. Роберт рассказал Мику правду о себе перед тем, как покинул гостиницу; я знала, что новость быстро разлетится по всему городу и будет лучше, если Глория и Грэхем услышат ее от меня. Они заслуживали этого.

Было гораздо легче представлять себе пьяного водителя, врезавшегося в Лукаса, неким абстрактным злобным существом, на которое я могла изливать свою ненависть. Я ничего о нем не знала – но теперь знала все. И это было тяжело вынести. Теперь я точно знала, кто он и откуда. Я знала его брата. Знала, почему его признали невиновным, почему он гуляет на свободе, живой и здоровый, в отличие от Лукаса.

Грэхем открыл дверь и впустил меня внутрь, не спуская с меня глаз, пока мы шли в гостиную, где сидела Глория. Я задалась вопросом, о чем им говорило выражение моего лица. Я не могла сесть рядом с ними: я была слишком беспокойна, слишком взвинчена. Шагая перед ними взад-вперед, я рассказывала им услышанное от Роберта. Мне едва удавалось сдерживать слезы, видя, как они воспринимают то, о чем я говорю. В какой-то миг они взялись за руки, и это почти добило меня.

– Я знала, что было что-то большее, чем то, что ты хотела, чтоб мы знали, – сказала Глория, тихо роняя слезы.

– Простите, я должна была вам рассказать. Но мне не хотелось разрушать наши отношения. Вы оба для меня так много значите.

– Могу представить, каково было тебе узнать, кто он, – произнес Грэхем.

– Каково? – Глория повернулась к мужу. – Да его бы здесь вообще не было, если бы не… – Она взглянула на меня, и мне стало страшно стыдно. Она винила меня за то, что он приехал в Толтинг, и была права.

– Глория, вины Роуз здесь нет. Она просто пыталась жить дальше. Ты знаешь, как ей тяжело с этим справляться.

У Глории вырвалось рыдание.

– Простите, я не могу… – вскочив с дивана, она бросилась прочь из комнаты. Я слышала, как она поднялась по лестнице и закрыла за собой дверь.

Со слезами на глазах я взглянула на Грэхема:

– Что мне делать?

– Ничего. Поезжай на свой пленэр, с нами все будет в порядке. Тебе этого не исправить. Ты знала о том, кто он, не больше, чем мы. У нас ушло много времени на то, чтобы пережить произошедшее, даже несмотря на нашу веру. Ты ведь не думаешь, что однажды тебе придется делать выбор – прощать ли кого-то, кто отнял у тебя что-то настолько дорогое, когда ты всю жизнь верил в прощение. И над этим нам предстоит поработать, продолжать прилагать усилия. Это не раз плюнуть.

Поднявшись, он подошел и тронул меня за плечо.

– С нами все будет нормально. С Глорией точно – обещаю. Она, как и я, понимает, что Лукас хотел бы, чтобы ты была снова счастлива. Мы все это понимаем. Мы же знали его. Просто помни об этом.

– Но он не хотел бы, чтобы я была счастлива с Робертом.

– Он бы доверился твоему мнению, как всегда. И мы поступим так же.

Я покинула их дом с тяжелым сердцем. До сих пор я не была уверена, сможет ли Глория пережить все это. Я не хотела терять ни ее, ни Грэхема. Они были моей семьей. И я знала, что Лукас был бы крайне расстроен, если бы наши отношения разладились в его отсутствие вот таким образом. Я лелеяла надежду, что мой отъезд даст нам всем немного столь необходимого свободного пространства и мы сможем со всем разобраться, когда я вернусь в Толтинг.

Телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении. У меня чуть не остановилось сердце, когда я зашла на электронную почту и увидела имя Роберта. Он отправил мне письмо с рабочего адреса. Я судорожно выдохнула и уставилась на экран телефона, раздумывая, как поступить. Прочесть или просто удалить?