Вначале родители находились в ожидании, потом в тревоге и смятении, а затем и в панике. Невольная надежда, что все само собой образуется, сменилась вскоре пониманием — помощи ждать неоткуда. Только они сами могут спасти своих детей. Для этого надо собраться вместе. Собраться и объединиться. Объединиться и принять решение. Единственное и спасительное.

Восемьсот мальчиков и девочек. Значит, столько же пап и мам. Притом мало между собой знакомых, а то и попросту не знающих друг друга. Кто самый инициативный, смелый, настойчивый и решительный? Попробуй определи… Тем не менее уже на первом собрании избрали комитет.

Решили послать делегацию. Послать через два фронта, чтобы вызволить, вывезти колонистов.

Выбор пал на Ивана Разумова, Ивана Пржевоцкого и Валерия Альбрехта.

Разумов преподавал в Александровской женской гимназии биологию. На Урал отправились три его дочери: Вера, Софья и Наталья.

Пржевоцкий — профессиональный революционер-подпольщик, по профессии слесарь. В дальнее летнее путешествие он проводил Брониславу и Веру.

Ну а с Валерием Львовичем Альбрехтом, служащим Русского музея в Петрограде, и двумя его девочками — Таней и Настенькой мы отчасти знакомы. Это они посылали с дороги письма папе и маме на Инженерную улицу. Альбрехт был избран руководителем поездки.

* * *

Российская республика.

Рабоче-крестьянское правительство.

Народный комиссариат

по заведыванию дворцами, музеями республики.

Комиссариат при Русском музее.

14 сентября 1918 года.

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Дано сие председателем домового комитета дома № 14 по Инженерной улице в Петрограде делопроизводителю этнографического отдела Русского музея Валерию Львовичу Альбрехту на предмет представления куда следует для получения разрешения на поездку в качестве делегата родительской организации Первой детской питательной колонии Петроградского областного Всероссийского Союза городов, находящейся в г. Миасс Оренбургской губернии, и Второй детской колонии, находящейся в курорте Курьи Камышловского уезда Пермской губернии, с целью обратной доставки обеих колоний в Петроград.

Вместе с тем я, нижеподписавшийся комиссар рабоче-крестьянского правительства при Русском музее, ручаюсь, что тов. Альбрехт является деятельным и ревностным советским работником и никакого отношения к белогвардейским и контрреволюционным организациям не имеет.

Комиссар при Русском музее Н. Пунин.

…Вот так писали тогда удостоверения и прочие деловые письма — длинно, витиевато, очень казенно и идеологически выдержанно.

Хлопот делегации предстояло много. Первым делом — добиться выезда из Петрограда в Москву, что являлось в ту пору делом непростым. Альбрехт обратился со своими заботами к писателю Алексею Горькому. Писатель связался с Лениным. И вопрос был решен.

В судьбе колонии приняли участие председатель Советского правительства Яков Свердлов и народный комиссар иностранных дел Георгий Чичерин.

Переход делегатов через фронт был связан с немалыми трудностями и опасностями. Вот почему решили включить в делегацию представителя Международного Красного Креста. По договоренности со Шведским Красным Крестом для поездки в Сибирь прибыл пастор Сарве. Его принял Ленин и пожелал пастору — человеку, уже обремененному годами, — успеха в благородном порыве.

Близилась зима. Родители начали сбор теплых вещей. Собрали целую гору, едва поместившуюся в товарный вагон. А в Москве еще ждали погрузки ватники, валенки, теплые платки…

Собирались деньги… Писались письма…

Я уже упомянул о Союзе земств и городов, о той помощи, которую он оказал петроградским детям весной, когда они отправлялись на Урал. Союз организовали либеральные помещики и городская буржуазия. Война всегда требует не только пушек и снарядов, но и милосердия. И вот эта патриотическая организация помогала больным и раненым солдатам, помогала беженцам, оборудовала санитарные поезда, госпитали, питательные пункты, заготовляла белье и документы.

Союз городов враждебно принял Октябрьскую революцию и в январе 1918 года декретом советской власти был упразднен. Но некоторые его комитеты продолжали действовать как по ту, так и по эту линию фронта. Похоже, что помощь Петроградской детской колонии явилась одним из последних крупных благотворительных дел этой организации.

Но помощь Союза городов была только частью того, что требовалось.

17 сентября 1918 года Пржевоцкий и Альбрехт выехали в Москву, а уже два дня спустя беседовали с Чичериным, который обещал полное содействие. Назавтра их принимал Свердлов.

Делегаты поселились в общежитии на Малой Дмитровке. Но там лишь ночевали.

День же забит делами. Утром — посещение Центроколлегии, где уточняется маршрут. Сразу оттуда — в детский отдел Комиссариата народного просвещения. После обеда — получение удостоверений. И снова кабинет Свердлова. Только он может подписать документ на выдачу ста тысяч рублей и дать разрешение на проезд в делегатском вагоне до станции Кузнецкая. Такие большие деньги требовались, чтобы вернуть детскую колонию.

В конце октября Пржевоцкий и Альбрехт, а вместе с ними и пастор Сарве отправились в Сибирь. Они торопились, зная, как дорог каждый день, как ноют детские сердца от тоски по родному дому.

Самым ценным грузом, который везла с собой делегация, были письма. Несколько сот писем. Целый мешок.

Иван Разумов остался в Москве. Ждал из Петрограда вагон с вещами. Сначала все складывалось удачно. Он доставил зимнюю одежду в Нижний Новгород. Оттуда на пароходе добрался до Уфы. Но через фронт перейти не сумел. Осталось единственное — передать теплые вещи другой детской колонии, тоже оказавшейся в бедственном положении.

Иван Петрович и Валерий Львович покидали Петроград тусклым дождливым вечером. Вначале они почти оглохли от вокзального гомона. Затем попали в перронную толчею. Казалось, им не пробраться в вагон на свои места. Но рослому Пржевоцкому удалось ухватиться за поручень, одним сильным движением подняться на площадку и уже оттуда подать руку Альбрехту.

Им повезло — досталась нижняя полка. А это значило, что можно свободно расположиться и не стоять в проходе или тесниться в тамбуре.

Перед отъездом было много хлопот и суеты. Альбрехт устал, даже говорить не хотелось. Но пассажира, сидевшего напротив, тянуло к беседе. Поправив волосы и водрузив очки на кончик носа, он приступил к делу.

— Извините, господа… Судя по вашим рюкзакам, вы тоже едете менять вещи на продукты.

— Может быть, — ответил Пржевоцкий, уклоняясь от дальнейших расспросов.

— Как вы думаете, где это лучше всего сделать?