– Что же ему помешало, обезоружив этого бандита, выстрелить во второго и в третьего, – ехидно поинтересовалась Ариадна Львовна, – раз уж он такой специалист?

– Шок, – ответил Симон.

– Что? – не поняли присутствующие.

– Шок от вида русской амазонки, свалившей с ног здорового мужика распятием, которое, кстати, весит пять килограммов. Карлос залюбовался этим зрелищем, он теперь ваш горячий поклонник, – сказал Симон, и Анна не поняла, шутит он или говорит серьезно.

– Русская женщина в горящую избу войдет и коня на скаку остановит, – ответила она.

– Вот-вот! И я о том же, – довольно потер руки Симон. – Кстати, госпожа Ламар, вы не переживаете, что ваша семейная реликвия, крест, немного поврежден?

– Нет, я не переживаю! Распятие спасло нам жизнь. Может, оно для этого и было предназначено, и висело все эти века, чтобы реально спасти чью-то жизнь? Мы отреставрируем его, и все будет хорошо, – ответила старая дама.

– Спасибо. – Аня поблагодарила ее за понимание, но все же сочла своим долгом объяснить ситуацию: – Когда я поняла, что в доме преступники и заложники, решила чем-то вооружиться на всякий случай… Распятие выглядело весьма внушительно. А если честно, я не собиралась вступать в схватку с бандитами, я тогда еще не решила, что буду делать… А тут услышала, что Эрвина хотят пристрелить, – и все… Ждать было нельзя, пришлось действовать.

– Ты ради меня рискнула жизнью? – расплылся в улыбке Эрвин.

– Так поступил бы любой нормальный человек, – тоном советского полковника из сериала про разведчиков произнесла Аня.

– Ну, не скажи, если люди, попавшие в беду, мне абсолютно безразличны, я бы предпочла отсидеться в укромном месте, – подала голос госпожа Ламар и посмотрела на часы. – Простите, по-моему, мы уже решили все вопросы, и думаю, у вас больше нет оснований нас задерживать.

– Госпожа Ариадна, я вас не задерживаю, я всего лишь выясняю все обстоятельства дела, – сказал Хас.

– Что теперь будет этим мерзавцам?

– Все пойдут в тюрьму, – уверенно заявил Симон и в упор посмотрел на Анну, словно намекая, что в тюрьму попадут и люди, состоявшие в заговоре с исполнителями.

– Мы можем идти? – нетерпеливо повторила Ариадна Львовна.

– Надеюсь, вы пока не собираетесь покидать страну? – снова обратился к Анне полицейский.

– Если только нелегально с караваном наркоторговцев, – ответила она язвительно.

Вообще, больше всего Анне хотелось сейчас снять с себя эту чертову одежду и оказаться в ванне-джакузи, которую она видела в доме Ламаров.

– Вы всегда сможете найти Анну у нас в доме, – сухо сказала Ариадна Львовна.

– Надеюсь на это, – так же сухо ответил господин полицейский.

– Кстати, как там бедная родственница нашей Анечки? – поинтересовалась старушка, которая после удачного спасения своей жизни и жизни любимого внука с особым благоговением относилась к русской гостье.

– Без улучшений, – ответил полицейский, – но если что-то изменится, вы первые узнаете об этом, – заверил он семейство Ламар и Анну.

Выйдя из трактира, где еще продолжали работать полицейские, Аня с удивлением узнала, что домой они поедут в повозках, запряженных лошадьми. Повозки были украшены цветами, лентами и воздушными шариками. Лошади были холеные, с аккуратно подстриженными хвостами и гривами и украшенные бубенцами, колокольчиками и разноцветной тесьмой.

– Мы должны были отправиться с праздника в хорошем настроении на нашем национальном транспорте, – виновато сказала Ариадна Львовна.

– Ага, а едем с допроса полицейского под подписку о невыезде, – добавила Анна пессимистично.

– Зато все на тех же нарядных лошадях! – сказал Эрвин почти весело.

Анну пугал его задорный взгляд, которым он периодически одаривал ее. Похоже, она все-таки произвела на него впечатление, но каким образом!

«Что он за мужчина, если его сердце можно завоевать, только надев платье, изъеденное молью, и вырубив двух амбалов», – подумала Анна, залезая с его помощью в повозку.

Ариадна Львовна последовала за ней, и возница тронулся в путь.

– Я знаю, чего ты сейчас хочешь, – обратился Эрвин к Анне, – и я готов это исполнить!

– Ты будешь рыть тоннель? – удивилась Аня.

– Зачем?

– Чтобы я смогла провалиться сквозь землю, – пояснила она под смешок пожилой дамы.

– Я имел в виду принять душ или понежиться в ванне.

«Все-таки паршиво я выгляжу», – с грустью констатировала Анна, вспомнив, что сама недавно думала о том же.

– Не ссорьтесь, будет еще время, – сказала Ариадна Львовна.

Аня с тоской смотрела по сторонам, прохожие здоровались с ними и улыбались. Ей же казалось, что ее в нелепом наряде везут на Голгофу и конца и края не будет этой дороге позора.

Лошади шли неторопливо, тележку трясло на брусчатке, и вдобавок ко всему лошади все время производили навоз.

– Наверное, съели что-нибудь… – спокойно заметил возница.

Анна вздохнула, эта размеренная сельская жизнь совсем не походила на суетливую московскую с ее бешеным темпом. Поэтому разрядка в духе американского боевика несколько взбодрила Аню.

Не успела она войти в свою комнату, как Эрвин пригласил ее в сауну, находящуюся в доме. Аня с удовольствием приняла приглашение и, облачившись в купальник, расположилась на полке из финской сосны. Она блаженно вытянула ноги и закрыла глаза. Сухой пар прогревал все мышцы и кости, успевшие промерзнуть под землей. Она предвкушала, как окунет свое измученное тело в прохладную воду маленького бассейна. Дверь в сауну скрипнула, и вошел Эрвин в чем мать родила. Аня чуть не обомлела, а он с улыбкой заявил, что является ее должником.

– Ты пришел отдать долг?! Не таким же способом! – закричала Анна, зажмурившись.

– Я присоединяюсь к тебе в сауне, ничего более, – ответил Эрвин. – Что с тобой?

– Почему ты голый?

– Как почему? Потому что я в сауне, – сказал Эрвин, – а почему ты одета?

– Ах да! У вас же так принято! Мужчины и женщины в бане сидят вместе голые, – поздно вспомнила Аня. – Потому ты меня сюда и пригласил? Чтобы посмотреть и оценить товар лицом, так сказать?! – снова завелась Анна.

– Мы не разглядываем друг друга в сауне, мы здесь паримся. Это совершенно естественно, я привык к этому с детства.

– А я привыкла совсем к другому! – огрызнулась Аня, с зажмуренными глазами шаря руками в поисках выхода. – Выпусти меня отсюда! – вякнула она жалко.

– Так, я все понял, сиди, не выходи. Я сейчас надену плавки и вернусь, – сообщил Эрвин, и Аня, услышав, как хлопнула дверь, осторожно открыла глаза. Вернулся он очень быстро, словно плавки висели за дверью.