Ничего. Они – люди не бедные. По меркам своего сословия так вовсе богачи, а если хорошо пойдут булатные клинки, то можно всерьёз подумать о начале собственной торговли, причём не только мечами. Не было непробиваемых стен между сословиями. Ремесленник мог стать торговцем. Торговец – разбогатеть и стать крупным землевладельцем. Его сын уже мог сдать экзамен на чиновничью должность, а внук – всё пропить-прогулять и спуститься на самое дно. Сын крестьянина мог дослужиться до генерала, а сын князя-гуна – быть разжалованным в солдаты и лишённым титула. Империя Тан со времён императора Тай-цзуна Ли Шиминя давала шанс любому, хоть ханьцу, хоть иноземцу. Потому Яна смотрела в будущее с некоторым оптимизмом. Если, конечно, её не пришибут однажды те, в чёрном, которым нужен ключ…

Ключ.

Прислушавшись к своим ощущениям, Яна поняла, что с ним что-то не так.

Он был… тёплым. Впервые за всё время.

Одновременно с этим пришло чёткое осознание, что именно ушло из их отношений с мужем.

Одержимость. Безумие.

Утром их уже не было.

«Господи… Неужели у меня получилось? Неужели я действительно смогла создать… оберег?»

Чай в те времена ханьцы уже пили, и не только как лечебное средство. Даже активно экспортировали чайные брикеты – прессованные листья, пересыпанные солью. А вот чайной церемонии как таковой ещё не возникло, ни в Поднебесной, ни в сопредельных странах. Любители этого напитка употребляли его каждый в меру своего понимания пристойного поведения за столом. А в доме мастера Ли за столом все вели себя прилично и на редкость вежливо. Такая вот семейная традиция. В особенности когда встречали такого важного гостя, как господин сотник.

А господин сотник, между прочим, вовсе не был похож на придавленного свалившимся на голову позором человека. Для него эта дикая история с женой явно стала потрясением, притом не из приятных. Но с другой стороны – Яна хорошо видела, что с его души свалился не менее тяжёлый камень. Какой именно – она не знала и знать не хотела. Не хватало ещё совать нос в личную жизнь начальства, весь предшествующий жизненный опыт Яны говорил, что это чревато большими неприятностями. Базарные слухи – всего лишь базарные слухи, она хорошо знала им цену. Что там у сотника в доме случилось, это его личное дело. Но что-то в нём тоже изменилось. К лучшему или к худшему?

Жизнь покажет.

– Не могу не похвалить хозяев этого дома, – сказал сотник, лёгким кивком давая знак к началу серьёзного разговора. – Быть вашим гостем – большая честь, мастер Ли.

– Принимать вас – огромная честь для меня и моей жены, господин, – ответил Юншань, и супруги, соблюдая обычай, почтительно склонились. – Я счастлив тем, что мы сумели вам угодить.

– Да уж сумели, – хмыкнул сотник Цзян. – Я не о мече, хоть он и пришёлся мне по душе. Я доволен мечами работы вашей мастерской: эти, по крайней мере, не ломаются у солдат так часто, как бывало с привозными клинками. Ножи и серпы крестьяне берут – за дополнительную часть будущего урожая. Тоже прибыток крепости. По осени придут кидани, здесь будет большой торг. Не могли бы вы, почтенные мастера, сделать ещё мечей сверх заказа, на продажу? Нам не помешают лишние кожи для амуниции и железо. Вещи из меха понадобятся всем; зимы здесь холодные. Очень холодные.

«Вот тут он прав, – подумала Яна, с ужасом вспоминая обрывочные рассказы соседок об их умерших детях. У каждой за плечами похороны хотя бы одного ребёнка. – Зимы холодные, сквозняки, наверное, убойные. Мелких бы поберечь. А кузнецы ханьцы, приехали со своим гардеробом, рассчитанным на мягкую зиму долины Янцзы… Сотник – тоба, то есть табгач, степняк по крови. Значит, знает, что говорит. Не хватало ещё всем помёрзнуть».

– Господин наместник сейчас объезжает строящиеся форты, – тем временем продолжал сотник, перечислив часть хозяйственных нужд крепости, которые можно удовлетворить за счёт сверхплановых мечей. – Завтра после полудня он должен на обратном пути снова посетить Бейши. И вам, госпожа. Ли Янь, стоит подготовиться к его расспросам, ведь отчёт о вашем появлении у нас я отправил ему, едва вы здесь оказались… Скажите честно, вы готовы к этому?

– Скажу честно, мой господин: я не знаю, – Яне, если говорить совсем уж честно, было стыдно – за три месяца с небольшим она изучила, считай, только самые основные правила поведения, принятые у ханьцев. Тонкости и неуловимые чужаками нюансы только-только начала усваивать. Сперва не хватало знания языка, потом – времени. – Могу ли я смиренно попросить вашей помощи?

– Я могу выслушать ваши ответы сам, госпожа Ли Янь. Прямо сейчас. Но с одним условием: отвечать предельно правдиво и столь же полно, – взгляд сотника сделался холодным и острым. Будто клинок. – Вы готовы?

– Да, господин.

– Тогда расскажите, кто вы, откуда родом и как здесь оказались.

Юншань знал правду. Полную и абсолютную – и насчёт труднообъяснимого провала во времени, и насчёт всего прочего. Знал, и настрого запретил жене рассказывать её кому-либо, хоть сотнику, хоть наместнику, хоть самой императрице, буде таковая поинтересуется. Вдвоём они составили весьма правдоподобную легенду, проверить которую за дальностью расстояний было практически невозможно. Именно эту легенду Яна сейчас и поведала господину сотнику, волнуясь и потому путая слова. Сотник время от времени поправлял её, она краснела и извинялась, что не смогла в достаточной степени изучить язык.

– Ничего, – усмехнулся сотник. – За три месяца и я бы не выучил в должной мере. Продолжайте, госпожа.

Итак, она – единственная дочь кузнеца, вышедшая замуж за купца средней руки. Дела их шли неплохо, но мужа забрала ранняя смерть – у него оказалось больное сердце. И она, вдова с ребёнком, сама вела дела, не надеясь ни на чью помощь, поскольку отец жил в другом городе. Пока всё в точности соответствует истине. Ведь так и было. А с путешествием пришлось приврать. Про междоусобицу, смерть родителей от руки дядюшки и убийство самого дядюшки – тут без искажений. Вот после она сказала, что, опасаясь мести дружков убиенного родственника, схватила сына в охапку и бежала на восток, подальше от опасности. Что большую часть мужниного наследства потратила по пути. И что уже почти на пороге Поднебесной её настиг дядин приятель, который родом примерно из этих мест и, оказывается, успел спеться с «дикими» киданями… В этом месте сотник сдержанно кивнул: вспомнил труп в странном чёрном одеянии.

– …Остальное вам известно, господин, – Яна завершила свой рассказ новым почтительным поклоном. – Здесь, благодаря вашему заступничеству и доброте, я обрела прекрасного мужа и замечательных детей, а мой сын – отца. Моё прошлое теперь вам известно. Настоящим я обязана вам. И моё будущее также в ваших руках.

Она говорила, скромно потупив взгляд, как полагалось ханьской женщине при разговоре с начальством, и не могла видеть его глаз. Потому терялась в догадках, поверил он ей или нет. Что ж, будет видно из его дальнейших расспросов.

– Я не хань, – сказал он, обдумав услышанное. – Потому прекрасно вас понимаю: отомстить убийце родителей – священный долг сына… или дочери. Но наместник – хань, и если вы признаетесь, что совершили месть, убив родственника, он должен будет взять вас под стражу как сознавшуюся убийцу. Месть – прерогатива закона. Вы должны были донести на дядю и ждать возмездия.