– А почём я знаю?

Василия аж всего скручивало, как слышал он это «а почём я знаю». У него аж рот судорогой сводить начинало.

– А кто должен знать, кто?!

И вот появилась Галя; наверное, она знала, что нужно оседать в Москве, а сын ей поверил. Кому-то там будет лучше?

Маленькую однокомнатную квартиру в Братеево Саше удалось купить только через три года, к тому времени уже родилась Вика, Галя была беременна вторым ребенком, из Ахтубинска пришлось пригласить к себе тёщу, иначе с детьми было бы не справиться. Родившийся Игорек особой радости не принес, хоть и сын, и наследник. Теснота, постоянное недовольство тёщи по поводу того, что «твой муж на несколько комнат заработать не мог», слезы Гали – «я не этого ждала от жизни».

– Но ты же хотела в Москву! – Саша пытался успокоить жену, как мог.

– А где ты Москву видишь? – Галя заходилась слезами, не контролировала себя, ей уже было наплевать, что рядом тихо подвывала Вика и злорадствовала мать.

– Ну, если ты Красную площадь Москвой считаешь, то в Мавзолее все места заняты, уж извини, – Саша хлопал дверью и шёл работать дальше.

На все летние месяцы Зоя с Василием забирали внуков к себе. Попеременно брали отпуск, договаривались с соседями. Зоя и вообще забрала бы внуков, но Василий цыкал на нее:

– Завели детей? Вот пусть сами и сидят! Помогать будем, но растят пусть сами. На то они отец и мать.

– Так разве их отец с матерью воспитывают? Тимофеевна же! Она воспитает, как же. С неё станется. Нам же, Вась, с тобой расхлёбывать, помяни мое слово!

– Не суйся, говорю тебе! У Саньки своя голова должна быть на плечах.

– На плечах-то, вроде, сидит, только вот что-то в той голове у него полная неразбериха.

Василий вздыхал, он тоже не понимал сына, зачем уехал, куда понесло его от корней, от друзей-приятелей, от родных улиц и садов, от воздуха, от Ахтубы. Разве может быть человек счастлив, когда его вот так, с корнем, из родной земли вырывают? Это ж как цветок. Сколько он в той вазе простоит? И хорошо ли ему в той вазе? Вот рос он на полянке, может, там и ветер, и дождь, а всё цветок там на своем месте. А на красивом столе, да в антикварном вазоне, да на салфетке кружевной день-два, ну от силы неделя – и нет цветочка. И как Санька такой простой хитрости не понял, не осознал?

И ведь лишил внуков деда с бабкой. Ой, права Зоя про Тимофеевну. Недалекая она баба, Господи прости, чему она ребятишек научить может? Сплетни собирать, да достоинства отца обсуждать: почему столько заработал, а не столько? Правильно говорят в народе, многое от жены зависит. Василий – мужик справедливый. Да, Санька, может, особых звезд с неба не хватал, но рукастый, отец сам его всему научил, в школе всегда грамотами награждался, да и порядочный он, не паскудник какой, это точно. Вот характера не хватает. И тут всё от женщины зависело. И что его на Гальке заклинило. Мало девиц, что ли, было? Просто зла не хватает. Только что теперь говорить, двое ребятишек.

Первой сбежала Тимофеевна.

– А ну их! Дети ихние орут, не переставая, дерутся, как бойцы, ну прям в кровь, прям в кровь!

– Свят-свят, – приговаривала Зоя. – Да брось ты, Тимофеевна, это как же так?

– А как? Один возьмет карандаш, другому сразу тоже надо.

– Так что ж родители, на два карандаша не заработали? – аккуратно спросил Василий.

– Да при чем здесь карандаши, это я так, для примера. К тому, что ничего поделить между собой не могут. Особенно Вика, такая вредная. Вот рядом будет такая же игрушка лежать, нет, ей подавай ту, которую Игорёк взял.

– А по-моему, ты, сватья, Вику недолюбливаешь, – Василий пытался разобраться.

– А ты не придумывай, – обижалась Тимофеевна, – мне какая разница. Оба Галькины дети.

И что за манера называть внуков «Галькиными детьми». Можно подумать, что Санька не принимал участия.

– В общем, сами теперь туда поезжайте, я насиделась.

– Так как мы поедем, в однокомнатную квартиру?! – Зоя только охала и ахала.

– Так вы дом продайте! Что-нибудь путное в Москве на всех и купите.

– Так сама и продай!

– Так у меня ж ещё Федька, он из армии вернется, куда ему деваться. Никто ж не виноват, что у меня детей двое, а у вас Сашка единственный, в нём вся жизнь, вот и помогайте сыну! А то вы только разговаривать горазды. Мы то, мы сё.

– Ну ладно, Тимофеевна, как-нибудь разберемся. И потом, работаем мы! – Василий понял, что дело пахнет скандалом.

– Так на пенсию же оба с лета выходите!

– Так это если захотим.

– А куда ж вам теперь деваться?

Разговора не получилось.

Зоя молча убирала со стола, Василий задумчиво шагал по кухне.

– Ну, что скажешь, мать?

– Вась, выходит, задумался про то, что эта нахалка тут брехала?

– А как тут не задумаешься? Раз она говорит, значит, этот вопрос ТАМ обсуждался. Хорошо, что заранее нас предупредила. По своей глупости, понятное дело. Значит, мы будем готовы к ответу.

– Ну, ты же не хочешь сказать…

– Так права она, Зоя, а куда нам деваться… Наш сын, кто ему ещё поможет? Но сами, безусловно, с инициативой выступать не будем, посмотрим. А там уж, как выйдет.

– Уж как выйдет.

Тимофеевна со сроками не угадала. Новоиспечённые москвичи пытались бороться сами, на лето, естественно, привезли детей к родителям, по осени забирать их не торопились. Галина приехала одна:

– Саша приехать не смог, работы много.

– Так как же ты с детьми обратно?

– Мы решили: пусть пока у вас поживут, у Саши сейчас проект хороший идет, совсем времени на детей нет.

– Так это у него проект, а ты? – Василий был страшно недоволен тем, что сын не приехал, не попросил сам; не по-мужски это. Не дело.

– Я тоже выхожу на работу, иначе нам на нормальную жилплощадь не накопить.

– Галя, – Василий говорил на удивление спокойно и рассудительно, – мы с Зоей Александровной ведь не против помочь, кто вам ещё поможет. И Анна Тимофеевна вон вам сколько помогала. Но ты пойми, дети не могут жить вдали от родителей, это неправильно. Пусть Саша много работает, но он должен говорить детям хотя бы «Спокойной ночи».

– Да что вы придумываете, он приходит, они десятый сон видят.

– Не каждый же день!

– Каждый! И вообще, нам виднее, мы так решили, – Галя нервно теребила бахрому на модной юбке. Несмотря на тяжёлую жизнь, выглядела она неплохо. Модные туфли на платформе, затейливая сумочка. А глаза в пол, в сторону, ох, непросто у них там всё.

Василий пытался сдерживаться, он был благодарен Зое за то, что та просто молчала, никак не вступала в дискуссию, этот базар никому не нужен, она верила своему мужу – как он решит, так и будет.