Через час мы с Николаем, чистые до неприличия, побритые, предстали перед Братенковым.

— Так вот, Горбунов, — обратился Братенков к Николаю, — устраивайся тут с нашими казачками и коней пристрой. Ни сегодня, ни завтра вы никуда не поедете. Полк будет решать одну задачу, и, пока ее не решит, вы со своим начальником здесь побудете. Ясно?

— Ясно, товарищ майор. Разрешите идти? Николай вышел, а я, естественно, с недоумением посмотрел на Братенкова. Что за задачка?

— Дело вот в чем, — Антон Максимович повернулся ко мне, — Дубно мы в лоб не взяли. Не вышло.

— Жаль людей, столько погибло. Чтоб эта Панталия провалилась…

— Панталия, другая ли какая деревня, не их вина. Силы здесь у немцев есть, да и понимают они, — что терять Дубно им никак нельзя. Их армии в котле: Кор-сунь! Вот в чем дело. Что придется отступать, их командование понимает, раз мы пошли на запад — не остановимся, пока до Берлина не дойдем. Но здесь они будут цепляться. Комдиву звонил по телефону комкор Соколов, страсть как ругался, что Дубно с ходу не взяли. На него ведь и армия и фронт жмут. Комдив сегодня вызвал и Симбуховского, и командира 33-го полка Мизерского, я был при этом разговоре. Посмотрел комдив на Симбуховского, помолчал, вздохнул тяжело и говорит:

— Ну, Вася, что делать будем? Когда Дубно возьмем?

— Вот так прямо и сказал: «Вася»?

— Да. Они ведь давно знакомы. Вместе на Дальнем Востоке служили. Наш комдив Павлов знаешь как Симбуховского любит? Подошел он к столу, склонился над картой и говорит: «Вот оно Дубно, рядом, рукой подать, а взять не можем. Нужно не в лоб наступать. Зря я вас на Панталию погнал. Надо в обход идти. 29-й пойдет первым. Полк геройский — ему и идти первым, но не прямо на Дубно, а в обход, на Млынов, на Хору-пань, а оттуда к северо-западной окраине Дубно. И в город! Но учтите, разведка доложила, что по восточной окраине Хорупани немцы успели укрепиться. Надо ворваться в траншеи, уничтожить все, что там есть, пробить ворота и прорваться на Дубно. Надо немцев врасплох взять. За 29-м пойдет танковая бригада и 33-й полк, ваш полк, Мизерский. Вот такая задача». Этот разговор я слышал. Думаю, пока полк в этот рейд пойдет, тебе надо здесь побыть. Не лезть туда, в пекло. Да и не весь полк пойдет — комдив предупредил, чтобы тылы с собой не тащили. Так что половина полка здесь останется.

— Товарищ майор, Антон Максимыч, — взмолился я, — ну как же я могу здесь оставаться, когда полк на такую операцию пойдет? Разрешите с полком.

— Я бы этого никогда не разрешил, но… но раз вы сами так хотите, идите. Я. бы не советовал. Но дело ваше, лейтенант. — У Антона Максимовича даже тон изменился. Официальным стал, етрогим. Надо сказать, что мое участие в рейдах полка по тылам противника не входило в мои служебные обязанности. Меня за это даже ругало мое начальство. Но и награждали, как мало кого из оперуполномоченных.

Свою работу я вполне освоил. Были у меня в полку люди, которым я верил и которые мне помогали, докладывали, если что-то замечали подозрительное, неладное. Было в полку человек десять моей агентуры. Я сам предлагал сотрудничество. Вербовок на основе какого-либо «компромата» у меня не было. Помогали добровольно и бескорыстно. Какого-либо денежного фонда для агентурной работы я не имел.

В нашем гвардейском полку боевой дух был на высоте. Случаев дезертирства, перехода на сторону врага за время моей службы с 1943 года не было. Один раз только пришлось вести «воспитательную беседу» с одним казаком, допустившим «членовредительство», в это понятие входило и заражение «нехорошими» болезнями.

Вообще же «аморальным» поведением (в частности, пьянками) занимался замполит полка, это была его работа. Вела следствие и оформляла дела в трибунал прокуратура. Помню в дивизии единственный случай расстрела дезертира по приговору военного трибунала.

Пленными же занимался разведотдел.

— Разрешите ехать?

— Поезжайте.

Я вышел из комнаты, в соседней хате нашел Николая.

— Кончай ночевать, Коля, едем в полк, седлай.

— Может, здесь переночуем, товарищ начальник, а завтра бы утречком…

— Некогда ночевать. Поехали.

Николай, что-то ворча себе под нос, вышел из хаты седлать коней. А я уже решил, что пойду с полком, но Николая в Дубно не возьму. Пусть с лошадьми остается с тылами. А я найду как передвигаться.

В полк мы приехали уже затемно. В большой хате, где размещался штаб, Симбуховский заканчивал рассказ офицерам о встрече с комдивом, о поставленной задаче, о том, как высоко тот ценит наш полк.

Вскоре эскадроны, построившись, вытянулись по улице. Сразу стало видно, как велики были потери. Взводы стали такими короткими, словно это не взводы* а отделения. Ну какой же это взвод, если в нем людей полтора десятка? А в хозвзводе лошадей прибавилось. Хозяев-то нет. Убиты или ранены. Все последние бои в пешем строю воевали, как пехота.

— Сади-и-ись!

Застоявшиеся кони, прося повод, перебирали ногами, переступали с правой на левую. Колонна двинулась, застучали колеса повозок по булыжнику.

В стороне Дубно и Панталии время от времени взлетали осветительные ракеты, раздавались короткие пулеметные и автоматные очереди, это так, на всякий случай немецкое охранение себя подбадривало. Обычная их тактика.

Пошли по дороге Дубно — Луцк, но скоро с нее свернули, прошли близ большого села Иванне, здесь должны были остаться тылы полка. Попрощался с Николаем, отдал ему повод своего коня и, пробежав немного, догнал повозку артиллеристов, присел с края.

— Что, товарищ лейтенант, пешком? — спросил ездовой. — А не секрет, за нами-то кто пойдет? Войдем в прорыв, а немцы закроют дырку, и останемся одни, а?

— Не должно быть так, не должно. Комдив приказал

33-му вслед за нами идти.

— 33-му? А он сможет? Чего-то частенько у них не получается, такая молва ходит.

— Ну, это неправда. Полк, как полк. Такой же, как наш. Что там, люди, что ли, другие?

— Люди, может быть, и не другие, люди везде люди, я так думаю, но вот Симбуховский-то один. У нас он, поэтому всегда нас вперед…

Вскоре вошли в Млынув. Немцев там не было. 33-й был уже в городе, во дворах у хат лошади, повозки. Симбуховский решил привала в городе не делать, не терять времени. В конце концов, движение двух полков да еще полутора десятков танков не могло остаться незамеченным. Нужно было спешить.

Выйдя из города, полк втянулся в лес. Там нас ждали танкисты. Шесть «тридцатьчетверок», остальные — легкие самоходки СУ-76 да подарок дорогих союзничков — «Валентайны», не танки, мука!

Танки, урча, повылезали из леса на дорогу и, обгоняя нас, пошли вперед. По их колеям двинулись и мы.

Из моего фронтового дневника:

«11 февраля: Рейд на Дубно через Млынув. Идем 17 часов. По дороге сильный артогонь. Есть убитые. Несмотря на то что справа и слева немцы, идем вперед. Рвемся нагло и нахально! Вышли в район кирп. завода».