Гордыня или самодовольство. В этих чувствах, конечно, напрямую не признается ни один мазохист. Все они убеждены, что готовность служить другим, бесконечное терпение и самолишение делают их неважными и альтруистичными. Но в «Тени» их психики так много самодовольства от собственной «хорошести», так много убежденности в своей правоте и доброте! Их великую гордыню можно распознать пожеланию взять на себя все страдания мира и ожиданию великого воздаяния за это, а также по непримиримости и нетерпимости, с которыми они относятся к тем, кто не желает страдать и терпеть.

Такой человек вряд ли появится в вашем кабинете добровольно. Либо его приведут к вам с диагнозом «психосоматика», либо пригласят вас к нему на последних стадиях рака, а если он все же придет к вам самолично, то с твердым намерением помочь кому-то из членов своей семьи: страдающим внукам, которых неправильно воспитывают их дети, собственным детям, в жизни которых все идет не так, или иногда даже с намерением разобраться в том, как изменить жизнь практически посторонних для него людей.

Поэтому самые первые шаги психолога – донести до мазохиста мысль о том, что работать будут именно с ним, с его жизнью, и заручиться его согласием на это. Если первые соглашения достигнуты, то, включившись в работу, в контрактные отношения, мазохист проявляет чудеса дисциплинированности в своей готовности быть хорошим, служить другому и делать все, что требуется. Это создает на первых порах неплохую основу для работы, но и, к сожалению, иногда обманчивую картинку крепкого клиент-терапевтического альянса.

Через какое-то время, начиная замечать небольшие признаки уменьшения страдания и улучшения собственной жизни, мазохист впадает в мало осознаваемое сопротивление и начинает страдать активнее, поскольку активизируется бессознательный, пока еще теневой, страх наказаний за удовольствие и хорошую, благополучную жизнь.

Сопротивление мазохиста может проявляться примерно в следующем:

– Нет денег на терапию. Поскольку благодаря психологическим защитам мазохист считает благом лишения, то жить в дефиците – его принцип, его безопасность, его норма. Это касается и денег, которых у него всегда нет, а если они и появляются, то тратиться будут, безусловно, не на себя. И тогда, особенно при падающей мотивации и нарастающем сопротивлении, денег на терапию «обоснованно не будет», и ваш клиент начнет ходить к вам через раз или попросит ощутимую скидку. При этом деньги найдутся для всех нуждающихся (например, пьющих родственников и других инфантильно-просящих персонажей). Но не для того, чтобы разбираться со своей жизнью. Для мазохиста, увы, привычно быть добрым за чужой счет: он будет альтруистично «добрым» для кого-то, а расплачиваться за это будете вы или тот, чьи интересы он незаметно для себя попирает. Ибо у вас же есть деньги, а другим, неимущим, – нужно. То, что при этом он будет нарушать ваши финансовые или контрактные договоренности, ему не важно. Ему будет даже трудно понять вас, если вы будете требовать оплатить, например, пропущенную им встречу. Он же помогал нуждающимся! Как вы можете быть таким меркантильным и эгоистичным? На вас он будет проецировать себя, всегда готового лишиться чего-либо ради нужд кого-то другого. И если вы откажетесь терпеть лишения, то это может послужить поводом к его пассивной злости и в итоге – к разрыву отношений.

– Нет времени на терапию. Потому что нужно сидеть с заболевшей бабушкой, ходить с детьми на кружки, нянчить, ухаживать, вкладываться… в чужие жизни, но не в свою. Сильные вина и страх сопровождают мазохиста, если он начинает понимать, что у него тоже есть чувства, желания и потребности. Внезапное осознание того, что он преследует свои цели, выполняет свои задачи и хочет чего-то лично для себя, а не для других, рождает у него страх, гнев и сильнейшее желание все это немедленно прекратить и вернуться к прежнему служению.

Не справляясь с повышающимся напряжением, с обострением внутреннего конфликта между нарождающимися, уже явными желаниями и строгим запретом на то, чтобы их иметь, с возрастающей тревогой и злостью по этому поводу, мазохист «устраивает» подсознательную провокацию: нападение очередного агрессора, аварию, проблему, катастрофу, болезнь, и получает-таки законное и привычное право пострадать. А заодно и передышку, а то и повод прекратить терапию на основании необходимости разгребать последствия всего случившегося, «оставаясь хорошим» для своего терапевта.

В контрпереносе при работе с таким клиентом психолог, в зависимости от этапа и специфики неосознанной провокации мазохиста, может ощущать себя великим спасателем мазохиста и всей его семьи от бесчисленных бед, тираном-агрессором, виноватым в его страданиях, эгоистичным и жадным, непонимающим и недобрым, не желающим понимать и разделять его страдания, входить в его положение, тем, кому надо обязательно плотно включиться в спасение его домочадцев или всех страдающих вообще. Поэтому психотерапевту, работающему с мазохистом, желательно:

– проработать собственную мазохистическую часть, чтобы понимать и чувствовать психологические защиты изнутри;

– проработать в себе, научиться замечать и прерывать манипулятивную игру «жертва – спасатель – тиран», ибо мазохист обладает невероятной способностью втягивать в нее окружающих;

– иметь крепкие границы и уверенность в своем праве заботиться о себе, своих интересах без чувства вины;

– уметь видеть, замечать и вносить в работу те неявные способы проявления агрессии, которыми так виртуозно владеет мазохист;

– уметь конфронтировать с иллюзиями мазохиста, давая ему при этом достаточную опору и поддержку, оставаясь с ним в отношениях; находить в нем здоровые части и, опираясь на них, укреплять его стремление стать благополучным, а не болеть и страдать.

Цели терапии: развернуть мазохиста к самому себе и своей жизни, снизив, насколько возможно, самодеструктивные тенденции и степень внешнего и внутреннего самонасилия.

Задачи терапии:

– сочувствие и принятие мазохиста, такого, какой он есть, с его способами детской адаптации к жизни (важно легализовать и принять тот способ, который он был вынужден использовать с раннего детства, чтобы выжить в своей системе);

– помощь в осознании цены, которую теперь он вынужден платить за те модели, которые когда-то его защищали;

– конфронтация с иллюзиями о вознаграждении за страдания или о высокоморальности и святости его способа взаимоотношений с собой и миром;

– постепенный разворот к его собственным желаниям, потребностям и нуждам, их легализация, проработка вины и страхов, сопровождающих этот разворот;

– обнаружение и проработка манипулятивных, непрямых форм проявления агрессии, обучение прямым формам контакта и выражения чувств и поддержка в их проявлении;

– обнаружение и демонстрация повторяемости любых форм насильственного поведения, в частности насилия по отношению к себе;

– создание организованного бытия, клиент-терапевтических отношений, сфокусированных на обоюдной ценности и правах, которыми мы обладаем как личности;