— Горячий шоколад со сливками, пожалуйста.

Его немного заинтриговал столь скромный заказ, он-то ожидал, что она не станет упускать представившейся ей возможности. Он бы не удивился, если бы она попросила самых дорогих и экстравагантных деликатесов. Ведь известно, чтобы соблазнить гризетку, достаточно накормить ее салатом из омаров, сводить в театр и пригласить на ярмарочные аттракционы. Себе Пьер заказал кофе, во время беседы он наблюдал, с каким задумчивым наслаждением Луиза пьет шоколад. Она была не похожа ни на одну гризетку, которую он когда-либо видел. И ему очень понравилось, как девушка выглядит. На ней было коричневое шерстяное платье с какой-то удивительной затейливой вышивкой, безупречно облегающее ее полные груди и подчеркивающее форму плеч, которые теперь казались ему еще более соблазнительными, чем плечи Евгении де Монтихо.

— А вы когда-нибудь разговаривали с императором? — спросила Луиза. Она рассказала ему все о себе, о том, как всегда хотела стать швеей, как ей повезло, когда она снова встретилась с мсье Уортом, а потом вернулась к обсуждению сегодняшнего парада.

Пьер на мгновение замешкался.

— От случая к случаю, — осторожно ответил он. — Вы, наверно, не знаете, что кирасиры всегда были самыми преданными войсками императора, поэтому пользуются его особой благосклонностью. Теперь нас формируют в императорскую гвардию, поэтому не сомневаюсь, что буду видеться с императором ежедневно.

— А вы всегда хотели служить в армии?

— Да, я могу считать, что мне повезло, ведь выбора у меня все равно не было. В семействе де Ганов существует традиция служить в армии, и я почитаю за честь ее придерживаться. В детстве у меня были целые полки оловянных солдатиков, и я разыгрывал с ними сражения. Мой дом расположен в сельской местности неподалеку от Тура. Там я и вырос. Я был младшим ребенком в настоящем женском царстве. У меня шесть сестер, все они уже замужем, и, наверное, мои родители уже отчаялись произвести на свет еще одного солдата для Франции.

— О! Вас, наверное, здорово баловали! — воскликнула она, тихо рассмеявшись.

— Судя по отзывам, да, — дружелюбно подтвердил он.

Луиза знала о нем гораздо больше, чем он думал. Она поспрашивала про мадам де Ган в магазине, и, хоть Пьер и отозвался о своем доме с такой небрежностью, девушка понимала, что на самом деле это большой замок с огромными прилегающими землями.

Когда они вышли из кафе, ему удалось окликнуть один из фиакров, на которые сегодня был такой большой спрос, и они стали кататься по городу, смотреть на происходящее и слушать оркестры. С наступлением темноты бульвары осветились золотистыми цепочками фонарей, и народу на улицах стало еще больше. Как только экипаж тронулся с места, он взял ее руку в свою, но уже через две секунды она спокойно ее убрала. Капитан велел кучеру ехать в самый веселый из всех известных ему кабачков, в «Гран-Шомьер» на бульваре Монпарнас.

Внутри было жарко и людно, официанты в больших белых передниках метались туда-сюда, оркестр играл громкую танцевальную музыку, отовсюду слышался хохот, звон ножей и вилок. Пьер сунул метрдотелю несколько франков, и их проводили в альков. Атмосфера в заведении была веселая и радостная. На улице, в садах было много людей, они танцевали под китайскими фонариками под музыку оркестра.

— Хотите потанцевать? — спросил Пьер, когда им принесли вино и их заказ.

Глаза Луизы сверкали от удовольствия.

— Да, — с готовностью ответила она. — Давайте потанцуем на улице.

Они вышли, Луиза крепко завязала концы шали, чтобы та не слетела во время танца, он положил руку ей на талию и сжал ее пальчики в своей ладони. Он смотрел на нее сверху вниз, крепко прижал к себе и ощутил твердость ее груди и исходившую от нее чувственность, противиться которой было выше его сил.

— Музыка, — весело поторопила она его. — Полька.

И они слились с кружащейся толпой. Они еще не раз выходили между переменами блюд и снова танцевали. С последними звуками галопа они остановились. Небо вдруг осветилось ярко-розовыми звездами, и все вокруг окуталось розовым мерцанием, перешедшим в ярко-зеленое по мере того, как снова и снова вспыхивал фейерверк, столь знаменательно завершивший этот праздничный день. Пьер обнял Луизу за талию и почувствовал, как она слегка прижалась к нему, понимая, однако, что она настолько увлечена фейерверком, что даже не заметила своего движения.

Они подъехали к высокому дому на узкой улице, где Луиза жила с Катрин. Девушка замедлила шаги в подъезде, чтобы попрощаться с Пьером.

— Я еще никогда так не веселилась. — И в ее голосе прощупала безмятежная радость.

— Я тоже. — Они договорились встретиться в следующую субботу, единственный рабочий день, когда Гажелен и Обиге закрывались не в восемь часов, а в пять. — Если хотите, я могу достать билеты в консерваторию. — Пьер узнал, что она любит музыку, да и потом, он все равно для начала не стал бы звать ее в театр, потому что избитая формула соблазнения казалась ему теперь вульгарной в отношении ее.

— Мне бы очень хотелось пойти на концерт. — Луиза радостно улыбнулась. — А теперь я должна пожелать вам спокойной ночи.

Но ей преградила путь его рука.

— Подожди, — мягко попросил Пьер. — Подожди.

Он наклонился и очень нежно поцеловал ее, улыбаясь. И почти в ту же секунду обхватил ее за талию, притянул к себе и снова крепко поцеловал девушку. Она обняла его за плечи. На одну секунду Пьер отнял губы от ее губ, чтобы посмотреть на ее лицо, и они утонули в глазах друг друга, он опять поцеловал ее. Луиза почувствовала, как жаждет его всем своим существом, потеряв голову и позабыв обо всем на свете. Будто оба поняли, что со времени их встречи на Марсовом поле, где она дожидалась его, и вплоть до этого самого момента они попросту теряли время.

Луиза отстранилась от него, возбужденная, со сверкающими глазами. Он неохотно отпустил ее, с сожалением понимая, что у него нет выбора. Приостановившись на нижней ступеньке, она нежно поцеловала его.

— Спокойной ночи, Пьер. Спокойной ночи.

И она услышала его голос, гулко прозвучавший на лестничной площадке:

— Спокойной ночи, милая.

В комнате она стала восторженно кружиться, взмахивая руками, пока в изнеможении не рухнула на постель. Он — ее мужчина, а она — его женщина. И не на его, а только на ее условиях. Никаких кратковременных романов, а только истинная и продолжительная взаимная любовь. Она будет четко соблюдать старое правило: «Все или ничего», в противном случае он может отправляться на все четыре стороны. Да, пусть отправляется на все четыре стороны! Она тихо засмеялась, не сомневаясь, что, если захочет, выйдет из этого приключения невредимой. Она опутает его своей паутиной, паутиной своей любви. Когда придет время, сам факт капитуляции будет иметь для нее гораздо большее значение, чем согласие отдать ему свое тело. Это будет означать ее готовность подчиниться чужой воле. Такая перспектива ее пугала. Без борьбы она не сдастся, как бы сильно ни любила его. Пьеру сперва придется доказать ей, что он любит ее больше всех на свете и никогда не будет посягать на ее свободу духа своими скоротечными капризами.