утопию, и не Россия, а радикально настроенная интеллигенция с утопическим складом мышления. Хотя органическая связь с марксизмом у этой интеллигенции имеется. С той его частью, которая санкционирует ускорение истории на приход желанного Марксу и Энгельсу социализма с помощью политических методов борьбы. И заговора — тоже. Энгельс: «Я берусь полететь на Луну еще до того, как Ткачев освободит Россию, если он мне только докажет, что я где-нибудь в моей политической деятельности утверждал, что заговоры недопустимы вообще и при любых условиях» (Маркс, Энгельс. Соч. Т. 18. С. 534, 535). Уж если патриархи европейского социализма — «законодатели социалистических мод» — не чурались заговора, то что спрашивать с русского социалиста, который только и делал упор на этот метод! Вот этот бланкистский или бабувистский акцент, присущий марксизму, и был той нитью, которая связывала русский социализм с марксизмом. Во всем остальном отечественный социализм ничем не обязан марксизму, ибо за многие годы примерки к России он наработал богатейшую тактику политических приемов борьбы применительно к различным общественным ситуациям, к различным слоям общества и т. д. К моменту появления на политической сцене России рабочего класса социалистическая партия имела не только четкую программу социалистического переустройства общества, но и богатейшую тактику ее реализации применительно к кризисным общественным ситуациям. Никакой марксизм, естественно, не мог дать знание национального фактора, особенностей политической борьбы за социализм на национальной почве. Об этом же задолго до Ленина высказывался и Михайловский в связи с выходом на русском языке первого тома «Капитала» в 1872 году: «Мы… видим в ее (России. — Б.) прошедшем, покуда еще и в настоящем многое, за что можно ухватиться для предотвращения неправильностей европейской цивилизации» (Ленин и рус. общ. полит. мысль… С. 145).

Критика русских социалистов

Агрессивная проповедь социализма в России его сторонниками вызвала достаточно резкую отповедь со стороны национально ориентированной интеллигенции, отрицательно относившейся к западникам, обличая их в духовном холопстве перед Западом. Особенно к социалистам, усматривая в них и их доктринах наибольшую вредоносность для России. Фанатизм отечественных сенсимонистов возмущал многих властителей дум, и они не жалели ядовитых стрел в их адрес за их оторванность от жизни и активную пропаганду цветов зла на политически незрелой российской почве. Возмущались поэты, возмущались прозаики. Поэт Н. Языков: «…за госпожою величавой (Европой. — Б.) идет блистательный лакей». Он же:

…Русская земляОт вас не примет просвещенья, Вы страшны ей: вы влюбленыВ свои предательские мненьяИ святотатственные сны!

О русских социалистах и их творчестве можно отозваться и словами Шиллера:

Не наша их земля растила, Не наше солнце грело их!

Историк и журналист Н. Полевой, лично знакомый с Герценом, уже в 1833 году рассматривал социализм как «безумие, пустая утопия, мешающая гражданскому развитию» (Утопический социализм. С. 77). Более основательную критику социалистической доктрины Герцена дал известный правовед Б. Чичерин в 1858 году в самом «Колоколе»: «В обществе юном, которое еще не привыкло выдерживать внутренние бури и не успело приобрести мужественных добродетелей гражданской жизни, страстная политическая пропаганда вреднее, чем что-либо. У нас общество должно купить себе право на свободу разумным самообладанием, а вы к чему его приучаете? К раздражительности, к нетерпению, к неустойчивым требованиям, к неразборчивости средств. Своими желчными выходками, своими не знающими меры шутками и сарказмами, которые носят на себе заманчивый покров независимости суждений, вы потакаете тому легкомысленному отношению к политическим вопросам, которое у нас и так уже слишком в ходу. Нам нужно независимое общественное мнение, умудренное, стойкое, с серьезным взглядом на вещи, с крепким закалом политической мысли, общественное мнение, которое могло бы служить правительству и опорою в благих начинаниях, и благоразумною задержкою при ложном направлении» (Струве П. Б. PATRIOTIKA. Политика, культура, религия, социализм. М.: Республика, 1997. С. 456–457). Чичерин отзывался о Чернышевском и Добролюбове как о «мухах, гадивших картину великого художника» (Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. Т. 1. С. 160). Для Чичерина социализм — это доведенный до некой крайности идеализм, бред горячих умов, не способных совладать с действительностью; шарлатанство демагогов, увлекающих невежественную массу, лаская ее инстинкты возбуждением ненависти к высшим классам (Воспоминания Б. Н. Чичерина. Изд-во Московского ун-та, 1991. Ч. II. С. 59).

Глубоко враждебен Герцену и его топорной пропаганде был монархист М. Катков: «…вы со своими приверженцами готовите Россию для театра коммунистических экспериментов» (Катков М. Н. Имперское слово. М., 2002. С. 17). И ведь прав оказался!

Достоевский, переболевший в молодости социализмом, отзывался о Белинском как о «смрадном и позорном явлении» (Розанов В. В. О писательстве и писателях. М.: Республика, 1995. С. 592).

Столь же «лестную» характеристику дает Белинскому и В. Розанов: «Белинский волнует, но учиться у него нечему… Он в высшей степени непрогрессивный, “задерживающий” писатель… “святой” в келье “книжности”» (указ. соч., с. 505, 507, 514).

Глубоко антипатичны были русские социалисты Н. Лескову, стоявшему за органическое развитие России и язвительно высмеявшему их на страницах своих крупных полотен «Некуда» и «На ножах», видевшему в них «ревнителей чужих свобод, живших за счет других». Для Лескова, твердо стоявшего на почве реальной действительности, трезвого консерватора, социализм был бредом, и его апологетам он советовал заниматься буржуазным делом, а не витать в облаках.

Хомяков, Илья Муромец славянофильства, 1846 год: «Всякая система, как и всякое учреждение Запада, содержит в себе решение какого-нибудь вопроса, заданного жизнью прежних веков. Перенесение этих систем на новую народную почву небезопасно и редко бывает безвредно» (Хомяков А. С. О новом и старом. Статьи и очерки. М.: Современник, 1988. С. 128). Пророческое предупреждение, каких было немало от критиков в адрес отечественных социалистических фантазеров, ни к одному из них они не прислушались: так были упоены собственной мудростью. Никитенко, наиболее просвещенный и прогрессивный цензор XIX века, бывший свидетелем зарождения отечественного социализма и его развития в течение десятилетий, много думавший о нем и его пропагандистах, оставил о них такую характеристику:

«Прогресс сломя голову… Крайность этих людей в том, что они хотят все вдруг, все скорее. Сначала сделаем, а после будем додумывать задним числом» (Никитенко… Т. 2. С. 76). Спустя полвека Ленин оправдает этот прогноз буквально: «Сначала надо ввязаться в бой, а там видно будет». Никитенко продолжает: «Беда, если это деморализующее начало, которое пылко проповедуется мальчиками-писунами, успеет разнуздать народ еще полудикий, пьяный, лишенный нравственного и религиозного образования» (указ. соч., с. 547). Далеко провидел царский цензор! Эти «мальчики-писуны» много натворили бед, дорвавшись до власти. До сих пор опомниться не можем!

К концу ХIХ века отечественные социалисты в образе народников уже настолько выразили