— Глупости. Ничего ты не должна… Мы же были уверены,этот парень обыкновенный шантажист…

— Он убит и кто-то пытал его перед тем, как этосделать. Я абсолютно уверена, что уже завтра милиция займется нами.

— С какой стати? Я вытер все ручки, лампу… всепредметы, которых касались ты или я. С чего бы ментам браться за нас?

— Сережа, кто-то… я не могу объяснить, кто-то играет снами…

— Играет?

— Да, это вроде игры. Телефонная трубка валялась наполу возле трупа. Парня наверняка убили сразу после того, как он позвонил мне.Уверена, он разговаривал со мной по чьему-то приказу, меня поразил его голос,парень просто задыхался от ужаса.

— Ты хочешь сказать, там был некто, приказавшийпозвонить тебе и после этого убивший парня? Но зачем?

— Думаю, мы скоро узнаем, — обреченно вздохнула я.

— Но я не вижу в этом убийстве никакого смысла. Мыпривезли деньги, почему бы твоему таинственному некто сначала не забрать их, ауж потом ментов натравливать?

— Не знаю, — ответила я устало, а Сережаусмехнулся, о чем-то размышляя.

— А что, если все проще? Этот тип профессиональнозанимался шантажом, кое-какие фотографии, кстати, весьма впечатляли.

Кому-то надоело быть дойной коровой и он разделался смерзавцем. Не могу осуждать его за это.

— И это как раз в тот момент, когда шантажист требовалот меня привезти деньги?

— А почему нет? Совпадения все еще встречаются в жизни.Твою фотографию я забрал и не нашел больше ничего компрометирующего, вряд ли вмилиции как-то свяжут смерть этого парня с нами.

— Его пытали, значит что-то хотели получить…

— Конечно, кто-то желал убедиться, что компромата уэтого поганца не осталось. Отрезать человеку палец совершенная дикость, но помоему мнению шантажисты лучшего не заслуживают.

Все, что говорил Сергей, казалось мне глупостью, хоть я и немогла объяснить, почему так уверена в своей правоте, уверенность вопреки словамСережи все крепла. Кто-то пришел сюда, забрал компрометирующие нас фотографии,пытал этого парня, чтобы убедиться, что ничего он не утаил, затем заставил егопозвонить мне и убил после этого. Кто это может быть?

Убийца моего мужа или его сообщник? И пленки с фотографияминужны им для того, чтобы меня шантажировать, делиться с фотографом они сочли неразумным, зато подготовили еще одну ловушку, не удивлюсь, если завтра у милициипоявится свидетель, который видел мою машину как раз в момент совершенияубийства, или еще интересней, видел, как я выхожу из подъезда, вытираяокровавленные руки.

Этому не будет конца. Кровавый кошмар, который длится,длится и длится… Я видела себя мухой, безнадежно запутавшейся в паутине,бедняжка дергается, бьется и запутывается еще больше.

Я перевела взгляд на Сергея. Его лицо было сосредоточенным идаже сердитым, а во взгляде, неподвижном и отрешенном, читался страх.

Он оторвался от созерцания ковра на полу и сказал, глядякуда-то поверх моей головы:

— Идем спать, детка. Я страшно устал. Завтра у меняважная встреча…

Мне хотелось засмеяться, но вместо этого я кивнула и пошлаза ним в спальную. Мы легли в одну постель, мало чем напоминая любовников,скорее насмерть перепуганных детей. Сережа обнял меня, прижимаясь все теснее, амне вдруг пришло в голову: того, что связывало нас вчера больше нет, есть он иесть я, но нет нас. Эта мысль, явившаяся Бог знает из каких глубин сознания, недавала мне покоя. Я таращилась в темноту, чувствуя, как по щекам текут слезы,мне было мучительно жаль Сережу, точно он был моим единственным ребенком,попавшим в беду, и вместе с тем его присутствие причиняло почти физическуюболь.

Дождавшись, когда он уснет, я осторожно поднялась и вышла изспальной, оделась в ванной, взглянула на себя в зеркало и не узнала своеголица. Я закрыла его рукой и так стояла некоторое время, пытаясь успокоиться,потом бесшумно выскользнула из квартиры, захлопнула входную дверь и, толькооказавшись на улице, почувствовала некоторое облегчение.

Шел мелкий дождь, облака плотные, тяжелые касались верхушекдеревьев, рассвет вызывал чувство щемящей тоски. В такое утро ничего не стоитрасстаться с жизнью.

Я села в машину и некоторое время наблюдала за работой«дворников» на ветровом стекле, их скрип вызывал раздражение и одновременностранным образом успокаивал. Монотонный скрип был единственно доступнойреальностью, он был понятен. Раз-два, идет дождь и работают «дворники». Всепросто. Мир состоит из очень простых вещей, а потом приходит день, когда онвдруг разбивается вдребезги.

Домой я возвращалась, когда на улицах появились первыетроллейбусы, вошла в холл, заперла дверь на задвижку и почувствовала себя вбезопасности, вопреки всякой логике.

Здесь, в этом доме убили моего мужа, здесь со мнойпроисходили малообъяснимые вещи и все-таки это был мой дом.

Ложиться не имело смысла, спать не хотелось и я пошла накухню пить кофе. Где-то в половине десятого зазвонил телефон, я сняла трубку сбольшой неохотой, день не предвещал хороших новостей. Это был Сережа.

— Когда ты ушла? — спросил он.

— Я не смотрела на часы. Не хотела, чтобы твои соседиобратили внимание на мою машину.

— Я мог бы проводить тебя.

— Только до двери…

— Пусть так, но это лучше, чем проснуться и не увидетьтебя рядом. Как ты себя чувствуешь? — Вопрос показался мне забавным. Всамом деле, как я себя чувствую?

— Отлично.

— Твоей иронии я не заслужил, — обиделся Сергей.«Тогда какого черта спрашивал?»

— Извини, — привычно ответила я.

— Когда увидимся?

— Не знаю. Как только появятся новости, я тебе позвоню.

Мы торопливо простились, я отложила трубку и уставилась вокно, мое состояние можно было определить одним словом: ожидание. Я ждала безособого страха, даже не особенно волнуясь, не желая гадать, что принесет мнеэтот день.

Я увидела, как к воротам подъехало такси и появилась Жанна,и поспешила в холл. Подруга выглядела неважно.

— Я не спала всю ночь, — сказала она, — вседумала о нашем телефонном разговоре. Хотела позвонить, но испугалась…

— Чего? — удивилась я.

— Что ты бросишь трубку, не захочешь выслушать. Решиладождаться утра и приехать.

— Идем выпьем кофе.