— Послушайте, — испуганно начала я, — всебыло не так, как вы думаете. Мне позвонили и мы поехали к этому фотографу, ноон уже был убит. Если вы следили за нами, то должны знать, мы пробыли там небольше десяти минут, за это время мы не могли… — Он засмеялся.

— Разумеется. Ты невинна. Ты даже не знала, что твойлюбовник укокошил Владимира Павловича.

— Вы с ума сошли…

— Ты заманила его в дом и пока болтала с ним, твойлюбовник спрятался в его машине и придушил беднягу. Думаете, дурацкое письмо,что вы подсунули ему в карман, кого-нибудь обманет?

Ничего подобного. Если хорошенько поискать, у кого-нибудь извас найдется машинка, на которой письмо напечатали…

— Вы с ума сошли, — вновь пробормотала я, кромеэтой фразы не в силах произнести что-либо.

— Честно говоря, эти два убийства волнуют менямало, — весело сообщил он. — Главное, что ты получишь по заслугам. Затри убийства положено пожизненное. Даже такой красавице, как ты, вряд лискостят срок. Всю жизнь за решеткой, подумай об этом.

По мне, так это не самое большое наказание для такой как ты.

— Подождите, все, что вы сказали, ужасная ошибка. Яникого не убивала, поверьте мне… Я все объясню. Эта фотография… все было нетак, как вы думаете. Я вернулась домой после ссоры с мужем и нашла его лежащимво дворе. Если вы ищите убийцу, то…

— И ты всерьез надеешься, что я тебе поверю? Твой мужтоже верил тебе? И что из этого вышло? Нет, красавица, со мной этот номер непройдет. Тебе и твоему любовнику придется платить.

— Сколько? — помедлив, спросила я. Он опятьзасмеялся.

— Много, очень много. Я хочу, чтобы твоя жизньпревратилась в ад.

— Но почему? — не помня себя, я закричала.

— Потому что я не очень верю в справедливость нанебесах. Я думаю, ты должна получить по заслугам уже здесь.

— Чушь собачья, — не выдержала я. — Ты простогрязный шантажист и нечего прикрываться дурацкой болтовней о справедливости.

— Фотография стоит сто тысяч долларов. Либо я завтраполучаю деньги, либо послезавтра она будет на столе у следователя.

— Ты… — начала я, но он повесил трубку. Я в отчаяниипокачала головой, сто тысяч долларов, сукин сын, где я возьму эти деньги? Я ещераз взглянула на фотографию. Если она окажется у следователя… Я разорвала ее ихотела выбросить в мусорное ведро, потом опомнилась и сожгла обрывки впепельнице.

Если я заплачу сейчас, мне придется платить до конца своейжизни. Этот тип не успокоится, пока не пустит меня по миру.

Аппетит приходит во время еды, а он у него зверский.

Я прошлась по кухне, пытаясь успокоиться. От моего решенияочень многое зависит. Я должна все как следует продумать…

Как фотография попала в дом? А как сюда попали розы? Этотмерзавец бродит здесь, как хозяин. Если он просто вошел в дом, чтобы положитьфотографию, зачем поднялся на второй этаж, ведь шаги я слышала там? Он меняпугает. Демонстрирует свои возможности. Надо бежать отсюда… Куда? Например, заграницу.

Бросить все и бежать. Начать жизнь с нуля, когда все то,чего я так желала, у меня почти в руках? Прекрати ныть и думай о главном.Платить ему нельзя. Что тогда? Блефовать, надеясь, что фотографию следователюон не пошлет. С какой стати ему не сделать это? Конечно он ее пошлет. Ну ипусть. Я расскажу все как было и… окажусь в тюрьме. Если прибавить к этомубезвременную кончину Владимира Павловича и фотографа, следователь будет рыдатьот счастья.

Да, мерзавец прав, меня ожидает пожизненное заключение.

Значит, платить? Допустим, я отдам эти сто тысяч, а черездва дня он позвонит и потребует пятьсот. Он совершенно определенно сказал, чтонамерен превратить мою жизнь в ад. Было бы кстати, окажись он там сам на днях…

Кажется, положение, в котором я сейчас нахожусь, называетсябезвыходным. Я взяла трубку и набрала номер Сергея.

— Приезжай немедленно, — сказала резко.

— Что случилось? — испугался он.

— То самое, чего я ожидала.

Глаза Сережи такие испуганные, мне было жаль его, а потомпоявилась досада, я попыталась загнать это чувство куда-то в самую глубину ибодро улыбнулась. Должно быть улыбка выглядела крайне нелепо на моейфизиономии, когда я сказала:

— Он объявился.

— Кто?

— Шантажист, разумеется. Прислал фотографию. Я рядом струпом мужа.

— Где фотография?

— Я ее сожгла.

В его взгляде появилось недоумение, но только на мгновение,в следующий момент он сосредоточенно хмурился, подошел ко мне, обнял за плечи ипрошептал:

— Бедняжка…

Я не стала заливать слезами его пиджак, смысла в этомникакого, а время дорого.

— Он хочет сто тысяч.

— Долларов? — поднял брови Сережа.

— Конечно.

— Да этот идиот хоть понимает…

— Сережа, он видел как мы входили в студию, он уверен,что фотографа убили мы…

— Чепуха…

— Конечно, но в милиции в эту чепуху охотно поверят. Унас был прекрасный повод разделаться с парнем.

— Пусть докажут…

— Сережа, — крикнула я, он вздрогнул, а яторопливо извинилась.

Мы говорили больше часа, ситуация все больше казалась мнебезвыходной.

— Придется платить, — вздохнул Сергей. — Тысможешь найти деньги?

— Наверное, не в тюрьму же мне садиться.

— Вот что, передача денег самый опасный этап дляшантажиста.

Если нам повезет, мы его выследим.

— И что?

— По обстоятельствам. Главное сейчас знать, с кем мыимеем дело. Он сказал, как передать деньги?

— Нет.

— Что ж, надеюсь у нас будет время подготовиться.