работа, которая совсем не работа. И д… – я замолкаю, потому что сорвалась и почти дошла до детей.

Марк смотрит на меня и ничего не говорит, а потом медленно кивает.

– Интересно, у всех так?

– Не знаю, – шепчу я в ответ. – Я часто об этом думала. Поначалу наши отношения были потрясающими, но очень взрывными. Я не видела в этом проблемы, а потом поняла, что у других всё было милым и простым… И таким и осталось.

– Я не думаю, что мне бы подошла какая-то другая.

– Правда? – снова моя усмешка, а он дёргается и улыбается. – Ты просто забыл самый жир наших отношений, милый. И забыл, как часто хлопал дверью, так, что штукатурка посыпалась.

– Я от тебя ушёл или ты от меня?

– Я написала тебе СМС, чтобы ты убирался вон, – отвечаю и ловлю себя на мысли, что говорю это с улыбкой, будто признаюсь в любви.

– А я?

– А ты был на работе. Приехал, собрал вещи. Отдал Маше своё обручальное кольцо…

– Маша? – он хмурится. – Только не говори, что мы дочь Машей назвали.

– Это моя сестра. Мария Магдалина. Вернее, племянница.

– А, точно, да. Всё. Вспомнил. Дочка брата-гота. Итак, я отдал ей кольцо, собрал вещи и ушёл?

– Да, ушёл.

– М-да… А ты та ещё сука…

– Ну, я была зла. Ты был невыносим. Последние дни ты даже не предупреждал о командировках, а потом твоя мать сказала, что просто оставался иногда у них. Ты много молчал, ни о чём со мной не говорил.

– Может, у меня что-то случилось?

Марк выглядел так, будто мы говорили о ком-то постороннем. Я пожала плечами.

– Мне ты не говорил. Но всё это стало последней каплей. Ну ещё то, что у Маши появилась её большая и чистая любовь. Я сразу вспомнила нас, поняла, что мы не особо счастливы и… решила спровоцировать взрыв на атомной станции своей СМСкой.

– Нам нужно выяснить, что со мной стряслось, – уверенно кивнул Марк и закрыл глаза. – А сейчас давай поспим. Мне что-то нехорошо.

Глава 27. Сейчас

Я давно не просыпалась сама. Без будильника, чьего-то голоса или по чьей-то недоброй воле. Я давно не просыпалась просто оттого, что тело устало спать.

Это утро такое. Ватное, чистое и настоящее, без ощущения, что у меня украли несколько часов, и что мне пора бежать по делам. Марк лежит рядом, и я могу пару минут на него посмотреть. Он беззащитен и открыт, я могу его трогать и целовать – он всё-таки мой муж, и сегодня ночью пропасть между нами стала мала как никогда, но утро снова превратило её в глубокую расщелину. Я не имею ничего против него, он мне не противен и не отвратителен, я даже не хочу думать о его памяти, но прямо сейчас мне страшно тут оставаться.

Он мне чужой. И всё, что он обо мне знает – инстинкты.

Поддаваясь инстинктам, он не сыпет в мою кружку сахар. Поддаваясь инстинктам, касается нужных мест. Я его не люблю так, как прежде, а новому чувству я не дала бы никакого определения. Рано.

Я встаю и, не оглядываясь, иду в ванную, а через пять минут он оказывается там.

– Что? – спрашиваю спокойно. Мне нечего прятаться и разыгрывать перед ним вавилонскую девственницу.

– Ты же не собираешься уйти?

– Собираюсь. Приеду вечером. Если хочешь играть в детектива, оставлю тебе пару номеров – это твои друзья. Они в курсе происшедшего, можешь встретиться с ними и поговорить.

– Почему ты так холодна со мной?

– Потому что золушка превратилась в тыкву. Потому что ночью все кошки серые. Потому что утром наступает… не знаю, рассвет и бла-бла – придумай сам. Блин, – я замолкаю и осмысливаю, что сказать дальше, чтобы быть максимально честной. – Слушай. Это всё было явно лишним. Твой спермотоксикоз не имеет ничего общего к чувствам, как и моя взыгравшая тут ностальгия. Я трахнула того мальчика, которого любила десять лет назад, но давай на этом остановимся. Когда ты всё вспомнишь и придёшь ко мне с этим – мы поговорим и решим, что делать дальше, хорошо?

– Ты не в себе?

– В себе.

– Больная.

– Ничего нового не услышала.

– Это ненормально.

– Да что ты?

– Блин… И что мне делать?

– Жить дальше. Приеду вечером. У меня дела.

– Чем я заслужил такое твоё отношение?

– Да ничем, – я пожимаю плечами, не понимая сути вопроса. – Мы давно так общаемся. Ты просто всё забыл. Прости, но у меня нет оснований сейчас переобуться и броситься к тебе на шею. Я знаю – я должна помогать, но я не психолог. И это явно провальная история, верно? Всё, чего я добилась – секса. Мне кажется, в рамках твоего излечения – это провал…

– Надеюсь, тебе понравилось. Можешь валить, – фыркает он и кивает на выход.

Мне не обидно, это то, чего я хотела. Относительно мирного и не сопливого побега. Киваю, быстро принимаю душ и, не высушивая косичек, одеваюсь.

* * *

По субботам в клубном ресторане наплыв, и по субботам же мы с подругами там обедаем. Когда Ника берёт сахарницу в руки, я привычным жестом прикрываю чашку и долго хмурюсь. В любой компании, с любыми людьми я всегда боюсь одного и того же – сахара в кофе. Нет, это не катастрофа, если кто-то его бросит и я сделаю несчастный глоток, но привычка въелась в меня так глубоко, что сама управляет мышцами. С Марком я этого не боюсь до сих пор, и это не удивляет, просто селит в мозгу какое-то иррациональное зерно: за своей спиной я ощущаю нерушимую стену.

И кто эта стена? Марк? Я вас умоляю…

Я внимательно оглядываю присутствующих в попытке отвлечься, внутри что-то недовольно ворчит, ворочается. Почему-то становится стыдно, но это приходится игнорировать. Проигрываю в голове наши с Марком разговоры и почти краснею.