litbaza книги онлайнДетективыОборванные струны - Надежда и Николай Зорины

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 52
Перейти на страницу:

Что ты делаешь?! — Окрик как удар, как пощечина — неожидан, оскорбителен и болезнен.

Тело мое изгибается в судороге, руки разжимаются, кувшин падает и разбивается. Лужа ощетинилась осколками, красиво и опасно. Разбитый бокал на полу… Завороженная ужасом неизбежности повторения, непредотвратимостью кошмара, я смотрю на разбитый бокал — на осколки кувшина. Двадцать семь лет четыре месяца и двенадцать дней — в этом возрасте она ушла по деревянной дороге. Сегодня мне ровно столько же. Безумие передается по наследству.

Испугалась? Ну что ты! — Мой муж — ее муж, мой отец — смеется и пытается меня обнять, пытается утешить.

Я вырываюсь, мне хочется кричать, кричать, кричать, мне хочется рыдать в голос, выть, биться в истерике. Я не могу видеть его озабоченное, его наполненное до краев любовью, его ненавистное лицо. Я не могу его видеть, не могу больше видеть… Приступ длится и длится, но я удерживаю в себе крик, не выпускаю его — от напряжения темнеет в глазах. Мой муж — мой отец — обиженно опускается на корточки, чтобы собрать осколки, обиженно, потому что не понимает, чего мне стоит сдержаться. Вскрикивает и поднимает кверху руку — на ладони расплывается кровь, обозначая линии судьбы. Кровь спускается ниже, к запястью. Я не могу видеть кровь! А он подносит ладонь к губам — губы тоже окрашиваются красным. Он пьет свою кровь и опять улыбается. И тут уже я не выдерживаю. Под звуки знакомого вальса, который вновь зазвучал в моей голове, словно нажали на кнопку магнитофона, я выбегаю из квартиры.

Двадцать семь лет четыре месяца двенадцать дней. Я иду по деревянной мостовой, пошатываясь, словно пьяная. Вальс подгоняет. Иду словно пьяная. Словно… Картина не полная. Я знаю место, где закончился путь,я знаю место, где мой путь сегодня закончится — мостки оборвутся. Но картина неполная. Одинокая, пьяная, всеми оставленная женщина и разбитый бокал. Иду, пошатываясь, взгляд натыкается на вывеску. «Арина». Это бар, я здесь бывала не раз. Я хорошо его знаю. Зайду и дополню картину.

Вам как обычно? — Бармен улыбается, не зная, что улыбается мне в последний раз.

Да, только поскорее… Нет, лучше двойное виски.

Беру стакан и сажусь за столик. Звучит невразумительная музыка. Выпить залпом и продолжить путь. Мне хочется плакать. Скорее закончить. Сумасшествие наследуется. Закончить. Слезы подступают совсем близко, и невозможно сдержать. На глаза попадается пепельница. Чистая, пустая, сверкает бликами — блики вот-вот расплывутся. Крутанула, и стало легче, чуть-чуть отпустило. Она вертится волчком, разбрызгивая солнечные зайчики.

Простите, не помешаю?

Лохматая голова застила пепельницу, стол, весь бар. Лицо виновато улыбнулось. Беззащитный, неухоженный, ни на кого не похожий.

Вы пьете виски? Попробуйте лучше вот это. Я ему улыбаюсь, он печально и всепонимающе улыбается мне.

Русский белый,говорит, указывая на коктейль, словно оправдываясь.Вам он больше идет, чем это мужицкое виски.

Беззащитный в своей неухоженности, невыразимо притягательный. Его мне не хватало всю жизнь. С ним я могла бы…

Вальс наотмашь ударил меня по лицу, сбил с ног, продолжал добивать. Настоящий вальс, не из головы, не из воспоминаний — из динамиков в баре.

Что это? — вскрикнула я, скорчившись от боли.Зачем? Почему?

Он не сразу понял, о чем я.

А-а, вы о музыке? Это я заказал. Мне представилось, что вам… что вы… Мне казалось, что он вам подходит, так же как этот коктейль. И моему настроению тоже. У меня сегодня был на редкость паршивый день. Пока я не увидел вас.

Этот вальс… Как вы узнали?

Он вам нравится? Значит, я угадал? — Лицо просветлело, рука накрыла мою руку. Невероятная, теплая, родная. Я его любила всю жизнь. Я любила его. Почему же жила столько лет совсем с другим человеком? Я не могу ему объяснить, что значит этот вальс, я не могу, никогда не смогу его обидеть.

Этот вальс — мой любимый вальс. Вы действительно угадали,лгу я, но вдруг понимаю, что это правда. Без него он был мучителен и невозможен, а теперь… Я беру его невыразимо родную руку и прижимаю к губам.Давай убежим, от всех убежим,тихо-тихо шепчу я, целуя руку, но он слышит. Правда, понимает немного по-своему.

Давай. Я живу недалеко. У меня есть… ананасовый сок и водка, можно приготовить замечательный коктейль.

Мы выходим из бара, взявшись за руки,убегаем — вальс последним аккордом посылает привет. Мы идем — убегаем. Я иду, под ногами не скрипят деревянные мостки. История любви и несостоявшегося самоубийства. Стеклянный кувшин не превратился в разбитый бокал.

Вдыхаю напоследок теплый воздух счастливого дня и открываю глаза. Женщина нависает надо мною, лицо ее наполнено болью, лицо ее ранено моим счастьем. Но она быстро справляется со своими эмоциями. Протягивает руку, помогая подняться.

— Завтра в это же время, — окончательно справившись с собой, говорит она бесстрастным, «докторским» голосом. — И все-таки постарайтесь не опаздывать.

На этот раз я не опаздываю. Прихожу даже раньше назначенного срока на целых десять минут. Я должна дойти до конца, я обязана узнать… Несмотря на то что образ раскованной, бесшабашной Ксении, который я нарисовала, рассыпался в прах. Ни о какой бесшабашности и речи не шло. Боль и страдания — вот ее жизнь. То есть моя жизнь. Понятно теперь, почему мне захотелось от нее — от себя — сбежать. Но я должна дойти до конца и вернуться.

— Пикник! — объявляю я номер программы, едва поздоровавшись.

Женщина (я даже не удосужилась спросить ее имя, а она не посчитала нужным мне его назвать, потому что мы обе знаем, что это-то совершенно не важно, что, безымянная, она выполнит свою миссию даже лучше, имя будет только мешать) согласно кивает. Она тоже понимает, что сегодня заключительный этап: вот мы и дошли до эпилога.

— За что я его убила? О чем говорила, перед тем как выстрелить?

— Конечно! — Женщина ласково улыбается мне. — Ну разумеется!

Я ложусь на диван, закрываю глаза — движения, ставшие уже привычными. Голосом сказочницы она начинает:

— Всю неделю шел дождь, и вы уже думали, что пикник не состоится, даже зарезервировали столик в ресторане. Дни рождения вы праздновали вдвоем, только вдвоем, без посторонних. За сутки до намеченного праздника дождь вдруг перестал. Летнее солнце быстро справляется с влагой. Но до самого последнего момента вопрос, ехать ли в лес или все же пойти в ресторан, оставался открытым, и потому не подготовили пикниковых закусок. В конце концов вы решили соединить ресторанный комфорт с романтикой природы: погрузили в машину заказ и отправились на свою поляну — это было ваше постоянное место. Ты настояла, а он никогда ни в чем тебе не отказывал. Ты вообще вела себя как больной избалованный ребенок, как… как сумасшедшая, как твоя мать, хотя больше всего боялась быть на нее похожей. Боялась и боролась с собой, но чем больше боролась, тем больше и походила. Посреди безудержного веселья вдруг впадала в такую же безудержную истерику. И все пыталась себе доказать: ты — не она. И смеялась над собой. И кощунствовала над собственными страшными воспоминаниями, уверяя, что они для тебя ничего не значат. А тогда ты была уж и совсем не в себе. Дождь шел и шел, угнетая и без того расшатанные нервы и неустойчивую психику…

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 52
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?