У историков XVI–XVIII вв. Леля как бы затерялась в тени Леля и Полеля. Но в белорусской и волынской глуши о ней помнил народ. Древлянский описал «ляльник» — праздник, справлявшийся 22 апреля (накануне Юрьева дня и за 5 дней до прихода Ярилы). На дерновой скамье восседала Ляля — девушка в длинной белой одежде и венке, разукрашенная зеленью. Ее окружали простые яства — сметана, сыр, масло, яйца, творог, хлеб; у ног лежали венки. Все это она раздавала девушкам, а те чествовали ее песней:

Лялю белорусы представляют молодой, красивой и высокой девушкой. Такой же обряд описан на Волыни, в Кре-менецком уезде. Б. А. Рыбаков наблюдал во время раскопок в Курской области в июле 1939 г., как женщины «играли Лелю», ведя хоровод с воздетыми руками.

Леля явно сродни майским и троицким «королевам» и «невестам», известным, в частности, западным и южным славянам. Похожие фигуры появляются у них также на Юрьев день, Пасху и в Лазареву субботу (перед Вербным воскресеньем, за неделю до Пасхи).

В Юрьев день у сербов шествуют девушки во главе с Кралицей. В Лазареву субботу у македонцев и сербов ходят Лазарь и Лазарица со свитой из девушек-лазариц. У болгар в Лазареву субботу, Вербное воскресенье и на Пасху во главе девичьего хоровода пляшут Буенек («жених») и Булка («жена»). Первого изображает девушка в мужской одежде, с венком на шапке и саблей или топориком в руке. Вторую — девочка в свадебном платке. Верят, что этот танец принесет плодородие и здоровье, так же как шествие по дворам девушек-лазариц.

На Троицу у поляков обходит поля Крулевна со свитой из девушек— «маршалок». У чехов и словаков в этот день шествуют «король» с «королевой». Ранее девочки-«краловнички» носят «май» (деревце). А у сербов и хорватов на Троицу ходят Краль и Кралица с вооруженной свитой. При этом сербы называют Кралицу также Русалкой, Русалией, а хорваты — Лелей (Lelje). Наконец, у хорватов и словенцев 24 июня шествуют девушки-ладарицы.

Евангельский Лазарь, восставший из могилы, явно ассоциировался у славян с Ярилой. Но вот две его сестры, Мария и Марфа, в народном обряде не выступают. Вместо них — одна Лазарица, отчасти ассоциирующаяся с Ладой (воспеваемой в весенних песнях), но, несомненно, соответствующая Леле.

Леля приходила в мир почти одновременно с Ярилой, в середине весны, и вместе с ним исчезала в конце ее (хотя Лелю не хоронили, как Весну или Ярилу). Лишь иногда она появляется летом. Такая тесная связь Лели с Ярилой и Ладой-Весной (которую тоже провожали в начале лета) заставляет думать об их близком родстве. Б. А. Рыбаков считает Лелю дочерью Лады, видя в них древнюю пару богинь — мать и дочь. Это вполне вероятно, учитывая, что Великую Богиню на вышивках сопровождают две всадницы, тянущие за собой сохи и бороны. Видимо, Леля и Морана, две юные весенние богини, светлая и темная, и их мать Лада.

У земледельцев нео- и энеолита на Дунае известны керамические изображения двуглавой богини. Такая же богиня, только не глиняная, а деревянная, найдена на поселении Фишеринзель (Рыбачий Остров) в земле лютичей, в слоях XII в. Б. А. Рыбаков видит здесь двух рожаниц, мать и дочь, Ладу и Лелю. В принципе, считаться двумя Рожаницами и изображаться подобным образом могли также Лада с Мораной или Морана с Лелей.

Вполне возможно, что Ярила и Леля были, подобно Даждьбогу и Моране, братом и сестрой и в то же время супругами. В таком случае некоторые мифы о них можно восстановить по сказке о двух братьях и повести о Еруслане Лазаревиче. Вероятно, именно Лелю Ярила спасает от змея и женится на ней. Из-за нее убивает брата Даждьбога, но воскрешает его. И все же покидает Лелю ради солнечной царевны Мораны-Недели («Неделя» — воскресенье, день Солнца). Но, едва не погубив в поединке сына от Лели, в конце концов возвращается к ней.

Леля — едва ли не самый светлый образ среди славянских богинь. У нее нет никаких темных ипостасей, она не склонна ни к жестокости, ни к разгулу, никогда не изменяет своему непутевому супругу. Но ее праведность — не бесплотная чистота ангела или святой монахини. Она богиня весны, любви и жизни, и потому щедро дарит мир изобилие, плодородие, красоту.

(Огненная Мария, Додола, Пеперуда, Царица-Молния.)

У грозного Перуна есть спутница жизни, владеющая, подобно ему, громом и молниями. Данные о ней скупы и отрывочны, но по ним прослеживается яркий и могучий образ.

В «Матер верборум» слова «Диана, дочь Латоны и Юпитера» переводятся: «Девана, дочь Летницы и Перуна». Летницами (женскими Летницами) чехи и словаки называют 1 марта — первый день весны, а также троицкие обряды. Греческая Лето (Лато, римская Латона), возлюбленная Зевса и мать Аполлона и Артемиды, — персонаж, скорее, ночной, хтоническии: она зовется «черноодежной», ее имя сродни названию Леты — подземной реки забвения; ее мать — Феба-луна, а сестра — звезда-Астерия. Как уже сказано, и своим именем, и как богиня-мать она родственная славянской Ладе. Не тождественна ли Летница-Ладе — тоже богине весны? Скорее, однако, это дочь Лады.

У южных славян распространен обряд вызывания дождя (заимствованный у них также восточными романцами, греками и албанцами). Обнаженная девушка, чье тело прикрыто лишь листвой и зеленью, пляшет, вымаливая у Бога Дождь, а люди обливают ее водой. Девушку эту именуют «додола», «пеперуда» («пеперуна», «преперуна», «пеперуга»). В болгарской песне, записанной в XIX в. революционером и русским разведчиком Г. Раковским, «золотая пеперуда» летает перед Перуном, прося его о дожде. В подобной албанской песне имя Перуна заменено родственным словом «Перенди», означающим «Бог», «Небо». Изображения додол в одежде из травы, пляшущих среди струй дождя, известны еще на трипольских сосудах.

Казалось бы, ясно: богиня земли и растительности молит своего небесного супруга Громовника. Сам дождь понимался язычниками как соитие Неба (Громовника) и Земли. Только вот имя южнославянской богини означает не землю или растение, а гром. Слово «додола» родственно литовскому «Дундулис» (эпитет Перкунаса) и передает раскаты грома. А слово «пеперуда» (буквально означающее «бабочка»), «преперуна», образовано путем удвоения корня в имени Перуна. К тому же девушку в обряде мог заменять обвязанный зеленью парень. В XVIII в. он именовался «краль Перун», позднее же — «прпац», а его спутники — «прпоруши». Иногда (у сербов) додол было шесть, а две главные звались Додол и Додолица. То есть Перун и его супруга считались и громовниками, и растительными духами. Заметим также: додола — обычно девушка, а не зрелая женщина, подобная Ладе.

А как обстоит дело у других индоевропейцев? Гера, ревнивая и гневная супруга Зевса, громовницей не считалась, зато имела хтонические черты: коснувшись земли, породила без мужа чудовище Тифона (или же его родила сама Гея-Земля). Однако римская Юнона была богиней войны и имела прозвище Фульгура («Молниевержица»), Античные философы считали Геру-Юнону воплощением воздуха или земли (небо и небесный эфир олицетворял Зевс). Балты почитали богиню-громовницу Перкунателе — мать или супругу Перкунаса. А мать Тора именовалась Ерд («Земля») или Фьергинн (имя, родственное имени Перуна).