Александр

Разгрести ворох наших проблем и решить всё на официальном уровне оказалось непросто. Давид добился через суд признания его отцом. Илюше сменили не только отчество и фамилию, но и имя, теперь он стал Самиром. Почему-то именно последний факт меня особенно ранил.

Илюша был моим любимым сыном, я никак не мог смириться с тем, что у меня его отняли, недвусмысленно намекнув, что для меня место в его дальнейшей жизни не предусмотрено. Это было жестоко!

От меня откупились. Да, я взял деньги. Они были мне нужны, чтобы начать новую жизнь за границей. Уже вовсю шла работа над новым проектом.

Из-за новогодних праздников развод затянулся. Формальных причин откладывать его не было, но и ускорить процесс не получалось. Да и зачем? Алёна с сыном съехали из моей квартиры задолго до нового года. Теперь оставались формальности, которые никак не могли повлиять ни на мою, ни на её жизнь. Сначала я хотел просить суд позволить мне хотя бы иногда видеться с ребёнком, но Алёна убедила меня, что в его же интересах не стоит этого делать. О моих чувствах, естественно, все думали в последнюю очередь.

Заседание суда прошло без неожиданностей. Взаимных претензий у нас не осталось, все вопросы были согласованы заранее. Я получил деньги и свободу, Давид — мою жену и сына. Жизнь продолжалась.

Я ушёл головой в бизнес. Отец одобрил мою идею открыть фирму за границей и даже обещал помочь деньгами и протекцией. При этом уговорил не сворачивать бизнес здесь. Работа поглощала всё моё время и мысли, что очень помогало мне не сойти с ума.

Совещание близилось к концу. Стас зачитывал свой отчёт, когда у меня завибрировал телефон. Звонила Настя. Я удивился — был уверен, что давно удалил её из записной книжки и из своей жизни. Я даже не сразу вспомнил, когда мы виделись в последний раз. За этот год произошло столько событий, что та наша встреча с ней во дворе роддома казалась мне чем-то очень далёким и не слишком реальным.

Она никогда раньше мне не звонила и не писала. Каждый раз мы встречались случайно. И только однажды у нас завязалось общение, которое имело шанс перерасти во что-то большее. Но у меня появилась Алёна, напрочь вытеснив мою одержимость Настей. Вдобавок я тогда дважды повёл себя некрасиво: сначала фактически принудил её к сексу, а потом, даже не предупредив, не приехал за ней в санаторий. Да и в последнюю встречу я, кажется, довёл её до слёз. Что ей от меня могло понадобиться вдруг спустя столько времени?

Мелькнула мысль сбросить и перезвонить позже. Но я всё же прервал совещание и вышел из кабинета, чтобы ответить на звонок. А вдруг у неё что-то срочное?

— Слушаю.

— Александр, это Настя. Здравствуйте. Я прошу прощения, что звоню и отвлекаю вас. И я понимаю, что вы мне уже столько помогли, что я до конца жизни буду вам должна. Но…

Она явно сильно нервничала. На секунду запнулась, видимо, подбирая слова.

— Мне не к кому больше обратиться. Мне срочно нужны деньги. Можете мне дать в долг? Я вам отдам потом.

— И много тебе надо?

— Пять тысяч. Или хотя бы четыре с половиной.

— Долларов?

— Нет, конечно. Гривен. Только мне нужно срочно, а взять уже совсем негде.

— Надеюсь, ты мне расскажешь, на что тебе нужны деньги?

Мне не было жалко денег, тем более, что сумма была вообще ерундовая. Но голос был странный, и я не был уверен, что она не спустит их на алкоголь или наркотики. Откуда мне было знать, чем она занималась то время, что мы с ней не виделись?

— Ребёнку обследование назначили и лекарства, а мы уже все сбережения потратили на лечение. Нас направили в коммерческую лабораторию, а там всё очень дорого, мне не хватает. Надо срочно, чтобы уже начать лечение, а у меня пособие только через неделю. Я отдам потом, правда! Как на работу выйду — сразу отдам.

Она говорила очень сбивчиво, но идею я понял. Стыдно стало за свои мысли.

— Хорошо. Ты где? Куда привезти?

— Я в детской областной. Вы как приедете, наберите меня — я спущусь во двор.

— Договорились, скоро буду.

Я сбросил вызов. Она так просила эти пять тысяч, как будто речь шла о заоблачной сумме. Интересно, папаше ребёнка она так ничего и не сказала?

Совещание пришлось прервать. Не был уверен в острой необходимости этого. Но Настин звонок выбил меня из колеи, что-то беспокоило, а потому я поехал к ней, не откладывая.

Я даже не сразу узнал её в пуховике и смешной шапке с большим помпоном.

— Здравствуйте. Спасибо, большое, что приехали. Вы меня всегда спасаете.

— Ты мне расскажешь, что с ребёнком? Может, я ещё чем-то могу помочь, раз уж я тут?

Она начала всхлипывать и что-то бормотать. Я ничего не понял из её слов. Но, кажется, дело было серьёзное.

— Можно поговорить с лечащим врачом?

Она кивнула.

— Только идёмте быстрее, я не могу долго отсутствовать, я там попросила соседку присмотреть за Витей.

Она посеменила в сторону корпуса, я шёл рядом.

— А что отец ребёнка? Ты ему так и не сказала?

— Нет.

— Ну и зря.

— Он женат, я не хочу, чтобы у него из-за меня были неприятности.

— Откуда ты знаешь, что у него будут неприятности? Может, он обрадуется?

— Сомневаюсь. Я — не та женщина, от которой приличные мужчины мечтают иметь ребёнка.

— И чем же ты им так не угодила?

— Тем, что раньше я работала у Ганеева. Меня узнают. И от клейма уже не отмыться.

— Глупости. Если всё это в прошлом, то какое это имеет отношение к ребёнку?

Разговор повис, потому что мы подошли к входу в отделение, санитарка заставила меня купить и надеть бахилы, набросила мне на плечи халат. Настя постучалась в ординаторскую.

— Галина Сергеевна, можно вас на минутку?

Врач вышла и удивлённо посмотрела на меня.

— Расскажите, пожалуйста, Александру, что с моим Витей и какие нам ещё нужны обследования. Я не уверена, что всё правильно поняла и смогу объяснить.

— А вы, простите, кем ему приходитесь?

— Я — друг Насти. Она обратилась ко мне за помощью. И я пытаюсь понять, чем я могу быть полезен.

— У мальчика подозрение на очень серьёзный диагноз. Если он подтвердится, то это будет означать инвалидность, особое питание на всю жизнь и сопутствующие проблемы.

— Это лечится?

— На сегодняшний день — нет. Но, конечно, диета и медикаменты позволяют поддерживать качество жизни на более или менее нормальном уровне. Сейчас ребёнок очень слаб, у него развивается дистрофия, последствия которой могут быть необратимы. Поэтому надо как можно скорее перейти на специальное питание и начать лечение.