– Да как тебе сказать, Павел Степанович, – нахмурился Варун, – Повоевали-то ворога мы крепко, конечно. Всю воинскую рать почти у воевод суми и еми повыбили. Полон карельский освободили весь, можно сказать, породнились с союзниками в том бою и походе. Однако, за финнами шведы аки волки лютые свои клыки скалят, и всё на наши земли за их спинами зарятся. По мнению высокого начальства, – и разведчик кивнул наверх, – От своих планов они никак не откажутся. Залижут раны и через пару-тройку лет снова к нам на восток сунутся. Вот для этого-то и отстраиваем мы крепость у Невы и усиливаем своей воинской ратью весь этот край. Ладно, лесной народ из финских лесов выйдет, ну пожжёт он посады у вас, поозорует в округе и снова к себе в чащобы откатиться. А коли шведы, большой силой нагрянут, то что? Тут уже просто посадами не отделаешься, эти и на крепость по всем осадным правилам полезут, и истреблять всех под корень тогда уже точно станут.

– Хм, просто поса-ады, говоришь! – протянул неодобрительно Павел, – Да в этих посадах, почитай, тысяча душ людских живёт, и даже более того. В них и скотина, и утварь хозяйская, и зерно для сева или пропитания семей. Для простого человека посад-то – это почти всё. Лиши ты его имущества, и он гол как сокол окажется. Хорошо тебе вот так говорить, у тебя как у воина всего имущества-то вон – копьё да меч на поясе. Сгорит крыша над головой, всё равно найдется, кто тебя на постой возьмёт. А у простого люда такого нет, им всё горбом своим поднимать приходится.

– Хорошо-хорошо, – поднял примирительно руки вверх Варун, – Неудачно сказал я, каюсь, грешен. Ну, вот и будем стараться, Павел Степанович, чтобы не допустить бы врага к вашим посадам. Для того-то и встанет наша крепость как орешек крепкий на острове, который не разгрызть бы врагу, свои зубы об него не обломав. Ну а уж вы-то нам в этом деле, глядишь, и поможете, а, Степанович?

– Эх, и мастак ты говорить, Варун Фотич, – рассмеялся посадник, – Добро, поможем мы вам конечно! Что нужно будет прямо сейчас, говори?

– Дык, прямо так сразу-то я и не скажу, – развёл руками разведчик, – Сам вот еду приглядеться на месте и всю округу там самолично хочу прощупать. Со мной в ладьях и крепостники-розмыслы, и плотницкая артель плывёт. Вот они-то потом и подскажут, что на том месте нужно будет. Знаю точно, что побольше работного люда на строительство нам надобно. Там и сейчас над возведеньем крепости уже плотники трудятся. Да вот ещё и мы с подмогой подойдём, а там, глядишь, и вы работников пришлёте. Вот и быстрее тогда дело пойдёт. А мы серебром, как и положено, по ряду платить всем будем. Чай не обидим никого, Андреевских в скупости ещё никто не винил!

– Ну что же, – согласно кивнул посадник, – Так тому и быть. Крикнем на торговой площади охотников для строительных работ. Вам чай там всякие умельцы нужны будут: плотники, столяры, землекопы и каменотёсы, кузнецы да сваебойцы тоже потребуются. Я и сам к вам через пару седмиц наведаюсь, уж не откажете в канопке кваса то?

– Во-о! – поднял вверх указательный палец Варун, – Ещё стряпух нам добрых надобно, дабы горячую пищу для работников варить и квас со сбитнем ставить годный.

Павел Степанович на то только покачал головой, и мужики дружно рассмеялись.

– Ты ли это? – тискал в своих крепких объятиях Редяту Варун, – Цельный год о тебе, бродяга, слуха не было! Куда запропастился-то? Обещал же к нам в гости в усадьбу заскочить?

– Отпусти, скаженный, задушишь! Ну что за привычка у вас такая, у Андреевских, как поймают, так давай ломать человека до полусмерти!

– Сломаешь тебя, как же, вон ведь какой жилистый, – усмехнулся Варун, – Ну, сказывай, как ты тут?

– Да что говорить-то, – улыбнулся Щукарь, – Я же сам коренной, из ладожски! У меня ведь родное селище-то всего лишь в часах семи пути отсюда будет, аккурат за Свирской губой у берега стоит. Давай, Фотич, отойдем, что ли от пристани чуток, а то зашибут ненароком битюги, а мы и вякнуть не успеем.

Друзья действительно стояли у самых мостков протяжённой бревенчатой пристани, где постоянно шла погрузка/разгрузка у пришвартованных к причалам больших и малых судов, и сутолока здесь была днём знатная.

– После нашего славного дальнего похода мы с ушкуйными ватагами поделили по чести всю добычу и решили маненько делами заняться в своих родных отчинах. Я, как Андрею Ивановичу и обещал, делом занялся, родное село мы сейчас с земляками сызнова отстраиваем. Пожгли ведь его вражьи находники пару лет назад. Кого из селян моих насмерть посекли, кого в полон с собой забрали, а большая часть народа по округе разбежалась. Ну, вот мы и занялись теперича делом. Перво-наперво, как я и дал обет, мы в своём селении церковь Святого Иоанна заложили. У нас уже и батюшка там, отец Володимир, есть. Он хоть и в не достроенном до конца храме, а все ж-таки службу ведёт и паству свою молитвой доброй окормляет. Мы там даже небольшой острожек заложили из крепкого дерева, чтобы, если что, было куда люду укрыться в случае нового нашествия. Да и сам я женился на старости лет вот, за ум взялся, детёнка вскоре с Марфушой ждём. Ну, а вы-то как поживаете там у себя, как Андрей Иванович сам? Слышал, что ранен он был серьёзно в зимнем северном походе, – с тревогой в голосе вопрошал знаменитый на всей северной Руси ушкуйный старшина.

– Да было дело, – кивнул Варун и, присев с собеседником на большое струганное бревно, поведал обо всём том, что приключилось с ним самим и со всей Андреевской бригадой за этот прошедший со времени их разлуки год.

Проходили мимо люди: купцы, мастеровые, битюги-грузчики, да мало ли кто у пристани по делу или без него своё время проводит. Каждый непременно кланялся Редяте с его собеседником, проявляя к ним самое искреннее вежевство.

– Уважают тебя здесь, Редята Иванович, – кивнул на снующий люд разведчик, – По чести вон народ величает.

– Дэк свой я им Варун! С кем в походы дальние ходил, с самим ли или с их родичами, а кому и где помогал в чём. А кто просто земляк мне, и того довольно для их доброго расположения.

– Значит, крепость строите на Неве, – покивал он головой, – Давно уже пора! Сколько раз через неё к нам на озеро дракары да ладьи с набегами заскакивали. Все берега Ладоги русской и карельской кровью обильно политы. Глядишь, и повесите замок на этом лихом пути. То доброе дело, – и Редята аж сжал кулаки, – Ну, а коли помощь, какая нужна будет, ты уже знаешь, где меня найти, Фотич. Я перед Ивановичем в долгу неоплатном теперь до самого скончания века! На его зов в любой час и куда надо приду. И Милята с Ратшей, кого он с датских узилищ вытащил, тоже поспешат со мной. Не сумневайся. Да много ещё, кто ему своей жизнью обязан. Чай своей кровью связаны мы теперича с вашей ратью.

– Добро, – кивнул Варун, – Учту я, Иванович. А много ли своих лихих ребят ты набрать сумеешь, коли такой час наступит, и как скоро они под твою руку придут? – и остро посмотрел на Щукаря.

– Ну-у, за часов пять-шесть в дальнюю дорогу одну свою ладью с командой и с припасом я собрать, думаю, успею. За десять-двенадцать мы уже три выставим с Милятой и Ратшей. А через пять дней, коли надо будет, так и с десяток ушкуев у нас уже будут готовы.