— А где же еще? — пожала плечами Альбина. — Дома у нее Леша…

— Он же все время где-то пропадает!

— Ну, мало ли что, — протянула Карташова. — Все равно опасно. Вдруг он неожиданно нагрянет? Тогда Сорокиной просто конец придет!

Они посидели еще где-то с полчаса, переговариваясь ни о чем, наконец Альбина не выдержала:

— Ну что, пойдемте, — шепнула она.

— Вообще-то я не слышала, чтобы открывалась входная дверь, — заметила Лариса.

— А может быть, она заранее его пустила? — предположила Альбина.

— Возможно, — сказала Лариса и усмехнулась.

— Вы что? — подняла брови Карташова.

— Я вот думаю, только бы это дало нам что-то для расследования. А то очень неудобно получается: следить за чьими-то любовными играми…

— Но это может быть связано с Наташей! С ее гибелью! — напомнила Альбина.

— Только поэтому я и согласилась на подобное мероприятие, — вздохнула Котова.

— Ладно, пойдемте уже, — встал со своего места Меньшов. — А то еще опоздаем, чего доброго.

Следопыты осторожно двинулись к раздевалке Сорокиной. Она была заперта, и никаких звуков оттуда не доносилось.

— Пошли в инвентарную, — шепнула Альбина.

Они прошли к инвентарной и остановились, прислушиваясь. Откуда-то снизу доносилось мурлыканье бабы Клавы, видимо, намывавшей полы в подвале.

Затем Лариса ясно услышала нежный протяжный стон, а за ним более громкий и низкий.

— Они здесь! — громко шепнула Альбина, возбужденно хватая Ларису за руку.

— Слышу, слышу, — тихо отозвалась та.

Меньшов шагнул вперед и постучал в дверь. Звуки моментально стихли.

— Откройте, милиция, — четко проговорил Андрей Юрьевич.

Ленка тихонько ойкнула, но тут же все смолкло.

— Если не откроете, ломаем дверь, — спокойно сказал Меньшов.

За дверью послышалась какая-то возня, шепот, затем дверь осторожно отворилась. На стоявших перед дверью смотрела Елена Сорокина. Выражение лица ее было холодным и преисполненным чувства собственного достоинства.

— По какому праву вы вламываетесь в нашу инвентарную? — спросила она у Меньшова и Ларисы. Альбину она пока не видела, та стояла за дверью.

— А по какому праву ты используешь нашу инвентарную в своих целях? — проговорила Карташова, встав у двери.

Увидев ее, Ленка округлила глаза.

— Альбина? Ты что здесь делаешь? — хрипло спросила она.

— Этот же вопрос я могу задать и тебе, — Карташова явно приободрилась и расхрабрилась. Лариса пока молчала.

— Я… Я просто зашла взять булавы, они мне завтра понадобятся, — зачастила Сорокина.

— Брось ты, тебе булавы отродясь были не нужны! — возразила Альбина.

— Знаете, хватит ломать комедию, — устало сказал Меньшов и, отодвинув Сорокину, проговорил в глубь инвентарной: — Эй, ты, выходи! Или ты от страха штаны застегнуть не можешь?

После некоторого замешательства в дверях появился Роман Крестовцев. Брюки на нем были застегнуты, но вид он имел весьма подавленный. Альбина Карташова во все глаза смотрела на него.

— Ну что ты на меня так уставилась? — огрызнулся Роман. — Как будто я у тебя зарплату отобрал!

— Я просто… Просто никак не ожидала, что ты можешь…

— Я могу, как это ни покажется тебе странным, — усмехнулся Ромка.

Альбина покраснела.

— Я имела в виду, что не ожидала, что ты будешь устраивать подобные сцены на рабочем месте, — сухо сказала она. — Да еще с Леной.

— А что с Леной? — зло спросила Сорокина и уперла руки в бока. — Лена что, неприкасаемая?

— Я думаю, нам будет удобнее побеседовать в другом месте, — выступил вперед Меньшов. — Может быть, мы вернемся в вашу раздевалку? — обратился он к Альбине, и та согласно кивнула.

Вся компания потянулась за Карташовой. Там все расселись, и Меньшов начал с громкого заявления:

— Итак, Елена Витальевна и Роман… Простите, не помню, как вас по батюшке, вы обвиняетесь в убийстве Натальи Золотаревой и Екатерины Полянской!

— Рома! — ахнула Ленка. — Что он говорит?

— Да замолчи ты! — вяло отмахнулся Роман. — Я так и знал, что этим кончится. Этого и боялся.

Он вынул из кармана сигареты и нервно закурил.

— Чего вы боялись? — вмешалась Лариса. — Может быть, сами все расскажете, чтобы нам не тянуть из вас правду по частичкам?

— Расскажу, — кивнул Крестовцев. — Чего уж теперь скрывать. Только это не то, что вы думаете. Я никого не убивал. И Лена тоже.

— А вот у нас другое мнение на этот счет, — сказал Меньшов.

— Я понимаю, что вы можете иметь другое мнение, — кивнул Крестовцев. — Но повторяю — я их не убивал. Я могу рассказать вам всю историю, признаться в некоторых своих прегрешениях, но убийство — не мой грех.

— Рассказывай, — согласился Меньшов.

Крестовцев покосился на Ленку, вздохнул и стал рассказывать:

— Я всегда пользовался успехом у прекрасного пола…

— Об этом можешь написать в своих мемуарах, — перебил его Меньшов.

Крестовцев выдержал его иронию и заметил:

— Просто это имеет прямое отношение к делу. Одним словом, я заметил, что Лена Сорокина проявляет ко мне явный интерес. Я знал, что женщина она хоть и не одинокая, но все же страдающая от отсутствия мужской ласки.

Ленка передернулась.

— Я не собирался заводить с ней отношений, потому что не хотел осложнений с ее Лешей. К тому же Руслан посмотрел бы на это, мягко говоря, не очень хорошо. Короче, не хотел. Но Лена добилась своего. Конечно, как мужчина, я не должен этого говорить, но…

— Значит, ты не хотел, да? — вмешалась Ленка. — Ну, конечно. Все вы… вот так! — она неожиданно хлопнулась на спинку стула и разревелась.

— Лена, — продолжал Крестовцев, — ты, конечно, женщина привлекательная, и не могу сказать, что чисто физиологически я тебя не хотел. Но заводить с тобой прочную связь, уж извини, у меня не было намерений. И я уже пояснял почему. Зачем мне лишние неприятности?

Ленка продолжала всхлипывать.

— А потом я познакомился с Наташей Золотаревой. Эти отношения меня устраивали. Но я не хотел их афишировать, боясь скандала. Лена почему-то считала, что обладает на меня какими-то правами и может закатывать сцены ревности. Хотя наша связь была совсем иного рода. Лена же, можно сказать, замужем. Я, правда, знаю, что с мужем у нее проблемы… В смысле, он не уделяет ей достаточно внимания. Поэтому она, наверное, так и добивалась меня.

— Надо сказать, мне недолго пришлось тебя «добиваться»! — язвительно вставила Ленка. — Не очень-то ты упорствовал!