море уже не служили целям продвижения национальных интересов — теперь все было наоборот. Кроме того, современные технологии постепенно дали военно-морским силам различных морских держав преимущество перед пиратами, племенами морских разбойников вроде иранунов и балангинги и даже перед старомодными и устаревшими военными флотами незападных государств, которым суждено было вскоре стать жертвами колонизации. Мы видели, как всего один колесный пароход Diana Ост-Индской компании превратил в щепки грабительский флот иранунов. Казалось, вскоре пиратство останется только в учебниках истории.

* * *

Как менялось и эволюционировало пиратство в период, когда наблюдался рост европейского морского могущества? Главными факторами, толкавшими на путь пиратства, оставались такие тяготы, как нищета, безработица и плохие условия жизни, с одной стороны, и жадность, «соблазн легких денег» — с другой; порой свою лепту вносила также религия. По-прежнему люди становились пиратами под воздействием разнонаправленных сил, соотношение которых зависело от местных обстоятельств. Некоторых (Чжэн И-сао, де Контрераса, Ле Голифа или Эксквемелина) заставляло действовать стечение обстоятельств, кого-то (Стида Боннета или Уильяма Дампира) — даже страсть к приключениям. Но таких примеров немного: даже «джентльмены-авантюристы» Елизаветы были движимы скорее алчностью, нежели чем-либо другим.

Некоторые формы пиратства сохранились, в то время как другие исчезли. Корсарство в Средиземноморье не прекращалось со Средних веков до конца этого периода; пираты продолжали нападать на берега Китая и наведываться в Южно-Китайское море. В северных водах мелкое пиратство не утихало, но крупные операции огромных флотов, таких как флотилии виталийских братьев, или масштабные набеги на побережье, какие проводили викинги, остались в далеком прошлом. Дело не в том, что пиратство в северных водах вышло из моды, — скорее глубинные перемены, вызванные западным колониализмом и империализмом, привели (можно сказать, «экспортировали») многих западных исследователей, авантюристов и, конечно, пиратов к отдаленным берегам Нового Света, к берегам Центральной и Южной Америки, таящим огромные запасы золота, серебра и жемчуга, к берегам Дальнего Востока с их роскошными товарами вроде специй, китайского шелка и фарфора, а также золота, серебра, бриллиантов, изумрудов и других драгоценностей. Эти несметные богатства пираты того времени, особенно промышлявшие в западных водах, вывозили из Испанского Мэйна или Юго-Восточной Азии через Атлантический океан на португальских и испанских кораблях, либо транспортировали на индийских кораблях, ходивших по паломническому маршруту в Красное море и обратно. Многие пираты — Черный Сэм Беллами, сэр Фрэнсис Дрейк (пират или капер — зависит от точки зрения) и Томас Тью — накопили такие богатства, о каких и мечтать не могли. Пример Тью показывает, однако, почему девизом пиратов было «веселая, но короткая жизнь»: в июле 1695 года он, получив тяжелое ранение в боевом столкновении с судном Fateh Mohammed, умер страшной смертью, пробыв пиратом всего три года. Пираты того времени, в отличие от средневековых, могли промышлять так далеко от своих баз благодаря развитию искусства навигации и корабельного мастерства. Теперь они получили возможность совершать плавания в открытом океане, скажем из Карибского моря через Атлантику к Мадагаскару, а оттуда — в Аденский залив, к западному побережью Индии или обратно — этот маршрут, известный как «пиратский круг», был популярен в 1690–1720-е годы.

Это подводит нас к одному из важнейших соображений по поводу пиратства с 1500 по 1914 годы. Хотя в Средиземном, Северном и восточных морях все еще сохранялись местные типы пиратов — те, кто не был склонен или не мог отправиться в длительное путешествие либо предпочитал оставаться поближе к дому или у берегов, где водится ценная добыча, по всему миру распространился «западный» тип пиратства, чему способствовала стремительная экспансия мирового господства западных держав. Были открыты новые континенты и найдены новые пути, которые связали далекие колониальные владения Испании, Португалии, Англии, Франции и Голландии. Могущественные в прошлом империи — Османская на Ближнем Востоке, Великих Моголов в Южной Азии и китайская Цин в Восточной Азии — пали под непрекращающимся натиском европейских морских держав. Повсеместная борьба за превосходство между этими новыми глобальными морскими державами, а также их столкновения с региональными государствами привели к тому, что многие неконтролируемые морские пространства с активным судоходством стали зоной операций как для местных пиратов, напоминающих своих предшественников более ранних веков, так и для тех, что теперь часто промышляли по всему миру. Именно это «вмешательство в региональные дела» во всемирном масштабе отличает пиратство этого периода от того, которое мы рассматривали в части I.

Часть III

Глобализованный мир, 1914 год — настоящее время

Они были богаты, мы были бедны

Теперь уже очевидно, что профессия пирата сулила не столько романтические и захватывающие приключения, сколько реальные опасности. Веками вероятность умереть в море, во время битвы или от болезни, быть схваченным властями, попасть в тюрьму или на виселицу перевешивала шанс разбогатеть и остается наиболее правдоподобным исходом для современных пиратов. В этом отношении изменилось немногое. И так же, как раньше, чаще всего к этому выбору людей побуждают алчность и соблазн легких денег, с одной стороны, и тяготы жизни — с другой. Романтические представления или дух приключений (вероятно, обманчивый) обычно не играют роли в принятии подобных решений. В этом отношении тоже мало что изменилось.

Совершенно ясно и то, что в наши дни применительно к пиратам жадность как мотивирующий фактор не поддается словарному определению: «чрезмерное и ненасытное желание чего-либо, особенно богатства или власти, продиктованное исключительно тщеславием». Чаще речь идет о рациональном выборе: зачем вкалывать за гроши, когда можно получить гораздо больше, если есть немного амбиций и готовности рискнуть? Сокращение мировых промысловых ресурсов приводит к тому, что рыболовам в менее развитых странах, в отсутствие социальной поддержки, все труднее сводить концы с концами. Неудивительно, что у них появляется соблазн поискать альтернативные способы заработка, где они могут задействовать свои навыки мореходства, тем более что каждый день на побережье перед их глазами предстает настоящий парад контейнеровозов, сухогрузов, нефтяных танкеров и прочих судов, в сейфах которых хранятся тысячи долларов наличными для оплаты портовых сборов и работы персонала. В Сомали начала XXI века юноша оказывался перед неизбежным выбором: зарабатывать пару сотен долларов в месяц в ополчении, вдвое меньше на ферме или стать пиратом и в случае успешной операции получить от 7000 до 70 000 фунтов (10 000–100 000 долларов в зависимости от судна, на которое совершается набег, и от роли, которую он играет). Жизнь пирата с ее рисками — быть пойманным или убитым во время налета, погибнуть в море — не кажется такой уж отвратительной в сравнении с жизнью человека, который зарабатывает около 2300 фунтов (3000 долларов) в год и вряд ли проживет больше 55 лет. Так почему бы