Я прямо как новенькая. А вот о ванной комнате Торна нельзя сказать то же самое.

Ой-йей.

Пожалуй, «сожженная» лучшее ее описание на данный момент. Полотенце, за которое я зацепилась крылом, превратилось в горстку пепла, лежащую сейчас на полу позади меня. Остальные лежат все еще тлеющей кучей в ванной. Идеально белоснежные стены покрыты слоем черной сажи. Мне срочно нужен душ, а этой комнате – генеральная уборка.

Торн осматривается вокруг и говорит:

– Вряд ли ты сможешь привести себя здесь в порядок.

– Прости, – на самом деле я не знаю, что чувствую по этому поводу.

Он машет рукой, будто отгоняя от себя вялые и ненужные извинения. Оттолкнувшись от туалетного столика, он жестом приглашает меня следовать за ним.

– Твоя комната уже должна быть готова, – бросает он мне через плечо, – сможешь принять ванну там.

– А запирается она снаружи или изнутри?

Серафим поворачивается и бросает на меня мрачный взгляд.

– Едва ли я позволю тебе ходить по территории в одиночестве.

– Ты же сказал, что я не пленница.

– Предпочитаю считать тебя не особо сговорчивой гостьей. Кроме того, находиться в своей комнате, когда тебя некому сопровождать, безопаснее не только для тебя, но и для всех Падших и Отрекшихся, которые здесь живут. Ты… – он складывает губы трубочкой, подыскивая нужное слово. – Для них ты – соблазн, перед которым очень сложно устоять. Ты даже представить себе не можешь, что может произойти, если разрешить тебе гулять здесь в одиночестве. Кстати говоря…

Он берет со стола браслет. Не помню, чтобы видела его там раньше.

– Хотел дать его тебе после того, как выйдешь из душа, но учитывая недавнее, – он кивает головой в сторону испорченной ванной, – пожалуй, лучше не откладывать.

Он тянется к моему запястью, но я отдергиваю руку.

– Ты не знаешь, что такое личное пространство, как я посмотрю?

– Вот, возьми. – Он протягивает ко мне руку с лежащим на ладони громоздким куском литого золота. В потускневший металл впаян молочного цвета камушек.

– Эм… Нет, спасибо. Я не думаю, что наши отношения дошли до стадии, когда можно дарить такие вещи, – вообще, я шучу, но в каждой шутке, как известно… Мне от него ничего не нужно, кроме собственной свободы.

– Я даю тебе его не для того, чтобы произвести впечатление. Он будет заглушать твое влияние на Падших, чтобы те могли держать себя в руках. Без него мне придется сутками убивать своих подданных, чтобы оставить тебя в живых.

Я улыбаюсь во все тридцать два.

– Звучит не так уж и плохо.

Он сжимает губы в тонкую линию. Такое ощущение, что ему ну очень хочется отругать меня и поставить на место. В его глазах вспыхивает недобрый огонек, а губы растягиваются в кривой усмешке.

– Если не наденешь его, мне придется запереть тебя в этой комнате. Что думаешь насчет совместного проживания?

Я давлюсь. Но стоит мне откашляться, как тут же кидаю ему ответный вопрос:

– Что думаешь насчет кастрации?

Ухмылку с его лица будто ветром сдувает.

– Просто надень его. Пожалуйста. – Последнее слово он произносит сквозь сжатые зубы.

Я молча смотрю на него. Уговаривать он явно не умеет.

– Без него я не смогу позволить тебе выходить из твоей новой комнаты.

Я провожу языком по верхним зубам, не особо довольная тем фактом, что придется подчиниться. Когда Сильвер заперла меня в первый раз, часы казались мне вечностью. Второй раз я этого не переживу, особенно если есть возможность избежать заточения.

Выхватив у Торна браслет, я раздраженно бурчу себе под нос, надевая его на руку. Когда металл обхватывает запястье, пальцы сковывает судорогой. Меня снова пронзает разряд электричества.

– Какого… – я кидаю на Торна обвиняющий взгляд в надежде все-таки получить объяснение произошедшему.

– Просто камень активировался. – И что мне делать с этой информацией? – Я бы не советовал снимать его, – очень мягко произносит он, но, судя по его взгляду, лучше и правда этого не делать.

– Что это? – указываю пальцем на камушек в браслете.

– Еще одна вещь, неизвестная Нефилимам. Это духовные камни. Такие малыши, как этот, – он указывает на мой браслет, – разбросаны по всему духовному миру. Тот, что сейчас на тебе, помогает скрывать силы. Другие могут, наоборот, усиливать их, защищать, управлять предметами или даже людьми. Список просто бесконечный. Наверняка у них есть еще множество свойств, о которых нам неизвестно.

– А почему о них не знают Нефилимы? – кто-то же должен быть в курсе про эти камни. Как минимум Совет старейшин.

– Обычно Нефилимы не проводят в этом мире много времени. Они появляются и исчезают во время разборок с Отрекшимися, но всегда возвращаются в мир смертных. Разве удивительно, что они чего-то не знают о чудесах этого мира?

Я обязательно подумаю об этом, но чуть позже.

Металл обжигает кожу. Он начинает вибрировать, как будто сквозь него проходят разряды электричества. Я поворачиваю запястье, чтобы рассмотреть украшение, и понимаю, что царапины на нем – на самом деле какие-то надписи.

– Что это? – спрашиваю я.

– Енохианские[9] руны. Это заклинание, которое помогает камню заглушать твою ауру. Благодаря ему Падшие не будут на тебя нападать.

– Ты дал мне вещь, где написано что-то на их языке? – я уже собираюсь снять защитный браслет, но Торн останавливает меня.

– Это всего лишь слова, – говорит он.

– Порой слова бьют сильнее самого мощного оружия.

Он согласно кивает.

– В любом случае тебе нельзя его снимать.

Я не согласна с ним, но хочу оставаться в безопасности. В данном случае это означает минимальное контактирование с Падшими.

Я стряхиваю руку парня со своей, но украшение оставляю на месте. Блондин одобрительно кивает.

– Ну, раз с этим разобрались, идем, провожу тебя в твою новую комнату.

Торн привел меня в точно такую же роскошную и белоснежную комнату этажом выше своей. Здесь большая кровать, хрустальная люстра на потолке, работающий камин, ванная комната и окна с железными решетками. На этот раз в шкафу больше штанов и несколько пар ботинок на плоской подошве. Меня это радует, несмотря на то что она по-прежнему в серебристо-белых тонах. Привожу себя в порядок и приступаю к восстановлению своей коллекции оружия, на этот раз с чуть большей осторожностью. Ничего намекающего на наличие колюще-режущих предметов, как в прошлой разгромленной комнате.