– Волки, – ответил парень. – Порождения мрака. Понимаешь, если просто сидеть у костра и ничего не делать, то костер рано или поздно начинает гаснуть. Если же поддерживать огонь и швырять в ночь факелы, то волки не подойдут.

– Не поняла…

– Тьма будет всегда. И волки будут всегда. И всегда они будут кружить возле, стараясь тебя сожрать, – с этим ничего нельзя поделать. Наше дело – поддерживать костер. Хорошие дрова туда подбрасывать, не сырые, не гнилые. Ну и так далее. Все просто.

Сомёнкова не стала спорить. Свихнулся, решила она для себя. Ну, понятно, она на свежий воздух вырвалась, а бедняга Круглов до утра этим газом дышал. Вот и тронулся слегка.

– Все понятно с тобой, – сказала она. – Давай размахивай факелами, успехов тебе, мистер Колфилд.

– Спасибо. Может, ты тоже заглянешь?

– В вашу богадельню? – усмехнулась она. – Нет, у меня времени совсем нет, «Текстильная Палитра» на носу.

– Ладно… Если надумаешь, звони, у меня телефон не поменялся.

– Ну, ко мне-то волки не приближаются, – отмахнулась Аня.

– Это только так кажется, – улыбнулся Витька. – Их просто не видно в окружающей мгле.

– Ага… Ты стихи, случайно, сочинять не взялся? – осведомилась Сомёнкова.

– Не получается, – признался Круглов. – А так, конечно…

– Все ясно, – сказала девушка. – Ладно, мне действительно пора. Пока.

Она похлопала Круглова по плечу, поправила сумку.

– Пока… – кивнул парень. – Если что… звони.

– Обязательно. У меня как раз плитка в ванной отклеиваться начала. Может, вы со своей бандой подъедете, приклеите?

– Можно и приклеить, – неожиданно серьезно ответил Круглов. – Только у нас сейчас работы много…

– О, я не тороплю. Как всех Фенриров расшугаете, так и ко мне добро пожаловать. А я вам хвороста нажарю.

– Да…

Сомёнкова развернулась и пошагала вниз, к мосту. Но не удержалась, конечно же, обернулась, спросила:

– Нет, а зачем все-таки? Ты же понял, что это только твои страхи, что никакого Буки нет, зачем?

– Да… – Витька улыбнулся. – Разумеется, страхи. Шорохи во тьме…

– Буки нет? – голос у Ани дрогнул, по щеке поползла бледность.

– Конечно, нет, – успокоил Круглов. – Это сказки. Городские легенды. Миф. Слушай, а ты вечером что делаешь? Может… Может, в кино сходим? Или мороженого съедим… В «Театральном»?

– Нет! – резко сказала Сомёнкова и сделала шаг назад.

– Аня…

– Не хочу, – произнесла она уже твердо. – И даже не пытайся!

Лицо у нее стало жестким.

– Да ладно, я так просто. А Любка как? Ну, та самая?

– Какая Любка? А, эта… Выиграла универсиаду и растолстела. Ладно, мне пора уже, дела. Пока.

– Пока…

Аня поспешила к мосту, а Витька еще некоторое время смотрел ей вслед.

Река несла последние грязные льдины, с черными кляксами ворон, с печальными снеговиками, доживающими последние часы, с покосившимися стенами взятых снежных крепостей.

Круглов обернулся и отправился в противоположную сторону. Он улыбался. Потому что теперь ему не было страшно. Потому что он знал, как жить дальше.

Утром, шагая через лес к автобусной остановке, он опять встретил следы там, у мостика через ручей, на глиняном склоне, изъеденном весенними водами. Раздвоенные копыта. Это мог быть обычный кабан, пришедший поутру к водопою. Отбившаяся коза. Косуля.

Да мало ли кто бродит ночью по лесу?