Все еще кипя раздражением, Маскелль сказала:

— Я — отверженная. Жрецы высших рангов станут возражать, если ты попытаешься привлечь меня к Обряду, особенно Обряду такому важному, как этот, и после причиненного вреда.

— Именно поэтому ты больше не должна быть отверженной. — Посланник Небес не смотрел на Маскелль; его взгляд был устремлен вдаль, на сады, тянущиеся по противоположному берегу. — Ты была наказана достаточно.

— Это не тебе решать. — Руки Маскелль с такой силой сжимали край скамьи, что пальцы побелели.

— Как глава ордена такие решения принимаю я. Маскелль насмешливо фыркнула.

— Я ходила этой дорогой и могу тебе сказать: она ведет не туда, куда ты думаешь.

Губы Посланника Небес сжались.

— Не поучай меня, дитя.

Маскелль наклонилась вперед, и на этот раз в голосе ее прозвучала угроза:

— Я не твое дитя.

Риан незаметно приготовился к броску.

«Лодочники с шестами были далеко — на носу и корме барки; они вмешаться не успеют. Молодого жреца, ошарашенно слушавшего спор, нетрудно будет сбросить за борт…»

Время, казалось, остановилось. Наконец Посланник Небес откинулся на спинку скамьи и улыбнулся.

— Ты все так же дышишь пламенем.

— Не притворяйся, будто всего лишь испытывал меня. — Маскелль тоже откинулась на спинку, но напряжение не оставило ее.

«Что ж, пока молодому жрецу не придется барахтаться в канале…» Впрочем, Риан оставался настороже. Скорее ворчливо, чем сердито, Маскелль добавила:

— Всегда ведь существует шанс, что мое вмешательство ухудшит дело, а не улучшит.

— Не могу представить себе, каким образом, — откровенно ответил Посланник Небес.

«Пугающие слова», — подумал Риан. Маскелль раздраженно мотнула головой.

— Почему ты просто не рассказал мне, что случилось, когда я вчера пришла в Марай? Зачем повел меня смотреть на Колесо? Или ты думал, будто я причастна к несчастью, и желал посмотреть, не выдам ли я себя?

Посланник Небес вздохнул.

— Я хотел, чтобы ты все увидела своими глазами. — Он продолжал смотреть на дальний берег, прищурив слезящиеся глаза. — Я хотел, чтобы на твое заключение не повлияло никакое предубеждение. Я так часто смотрел на черные пятна за последние дни, что уже не доверяю собственному суждению.

«Должно быть, я ослышался, — подумал Риан. — Он говорит вполне разумно!»

У Маскелль, по-видимому, сложилось такое же впечатление, потому что она проворчала:

— Так почему ты сразу об этом не сказал?

— Ты тогда не стала бы меня слушать. Тебе был нужен спор. Теперь твое желание удовлетворено и, возможно, ты поймешь, что мною двигало.

Маскелль молча посмотрела на старика. Риана приободрило то обстоятельство, что Посланник Небес, когда хотел, мог быть очень изобретательным.

«Может быть, последователи Кошана и не такие свихнувшиеся, в конце концов».

Когда они добрались до Марай, Посланник Небес сразу провел их во внутренний двор, посередине которого высилась центральная башня. Остановившись под портиком, Маскелль обернулась к Риану и сказала:

— На этот раз ты не сможешь войти внутрь. Мы должны заняться кое-чем, от чего нельзя отвлекаться. — Подумав, она добавила: — И еще мы будем спорить, хотя в основном и станем изменять Колесо. Ты лучше отправляйся домой.

Риан озабоченно взъерошил волосы. Вдалеке несколько слуг мели двор, под колоннадой беседовали жрецы, но никто не мог услышать их разговора, и никто не обращал на них особого внимания.

— Кто еще там будет?

— Только Голоса и, возможно, некоторые другие жрецы. — Маскелль ласково улыбнулась Риану.

Риан тихо выругался.

— Это же не игра. Не забудь: что-то пытается тебя убить и врагов здесь у тебя хватает. — Про себя он подумал, что такая оценка еще слишком оптимистична.

— Да, я знаю. — Маскелль мрачно посмотрела на полированный камень пола и пошаркала своим грязным и изношенным сандалием по порогу. — Но я буду с Посланником Небес.

— Многого ли это стоит?

— Если насилие случится в его присутствии, весь орден Кошана и все верующие, придерживающиеся Пути, должны будут совершить ритуал очищения.

Жрецы-шаманы в Марканде совершали очищение огнем, раскаленным железом, дикими воплями; впрочем, обычно все это выпадало на долю какого-нибудь мирянина.

— При очищении причиняется боль?

— Нет, кое-что похуже, — фыркнула Маскелль. — Приходится поститься, изнурять плоть, совершать сложные обряды медитации. Никто не захочет пройти через такое, даже чтобы избавиться от меня.

«Никогда я не пойму этих людей», — подумал Риан. Он взглянул на ведущую в башню дверь.

— Это единственный вход?

— Нет, есть еще несколько на других уровнях, кажется. — Увидев выражение лица Риана, Маскелль покачала головой. — Риан, если от кого и будет исходить опасность, то только от меня, поверь. Я много опаснее остальных. — Ее губы скривила печальная улыбка. — Особенно для себя.

— Это я уже понял, — пробормотал Риан. Выбора у него, по-видимому, не оставалось. — Что ж, прекрасно. Если тебя убьют, не посылай ко мне свою рыдающую тень.

— Клянусь остатками своей чести, что мой дух не станет преследовать тебя.

Риан не слишком высоко оценил такое обещание, но Посланник Небес, ожидавший Маскелль под аркой, нетерпеливо стукнул посохом и сердито посмотрел на них. Риан шумно выдохнул воздух.

— Все, что я могу тебе посоветовать, — почаще оглядывайся назад.

— Буду, буду. — Маскелль замахала на него руками. — Я нянчила себя задолго до того, как этим занялся ты.

Они с Посланником Небес исчезли в башне, а Риан стал прохаживаться по двору, пытаясь определить, насколько находиться в храме действительно безопасно. Пожалуй, двор был совсем неплохим местом для ожидания. Тучи снова сгустились, и легкий дождик то начинался, то проходил; от серых камней поднимался пар, капли скатывались с фигур Предков, духов, великих жрецов и жриц прошлого, покрывавших стены и колонны. Во двор по разным делам приходили многие, но почти никто, за исключением кошанских жрецов, не приближался к центральной башне. Теперь у Риана было время подумать обо всем, что он узнал в лечебнице: о несчастном Веране, заклинанием лишенном рассудка, и умершем Голосе — Игарине.

Голос определенно был отравлен кем-то или чем-то. Риан испытывал к отравителям смертельную ненависть. Яд был оружием, не выбирающим жертв, и Риану слишком часто приходилось видеть, как от руки отравителя гибнут невинные. Самый ужасный случай произошел, когда отравленные пирожные, предназначенные владетелю Марканда, по ошибке были отнесены в покои его любимой наложницы. Молодая женщина угостила ими слуг, и яд убил их всех, включая девочку-подростка, зажигавшую лампы, и двух мальчиков-пажей, еще не начавших бриться.