А потом кто-то пришел туда и сел. Это была чернокожая дама с длинными ногтями, покрашенными в розовый цвет, и я спросил:

— Это Лондон?

А она сказала:

— Конечно, милый.

Я сказал:

— Это Лондон?

А она ответила:

— Да-да, он самый.

Тогда я спросил:

— Как мне найти 451с Чептер-роуд, Лондон, NW2 5NG?

Она сказала:

— Это где?

И я сказал:

— 451с Чептер-роуд, Лондон, NW2 5NG. Иногда это пишется как «451с Чептер-роуд, Уиллзден, Лондон, NW2 5NG».

И дама сказала:

— Подземкой до Уиллзден-Джанкшн, милый. Или до Уиллзден-Грин. Это должно быть где-то там.

А я сказал:

— Что такое подземка?

Она сказала:

— Ты это серьезно?

А я ничего не ответил.

И она сказала:

— Вон туда. Видишь большую лестницу с эскалаторами? Видишь надпись? Написано: «Метро». Сядешь на ветку Бейкерлу до Уиллзден-Джанкшн или на Джубили до Уиллзден-Грин. С тобой все в порядке, милый?

Я посмотрел туда, куда она показывала. Там была широкая лестница, ведущая вниз, внутрь земли. А над ней был нарисован знак:

И я подумал: «Я могу это сделать. Потому что до сих пор я все делал правильно, и теперь я в Лондоне, и здесь я найду свою мать». И еще я подумал, что люди — это как коровы на лугу, и нужно просто смотреть прямо перед собой и, мысленно нарисовав красную линию на полу, все время по ней идти.

И я пошел через это просторное помещение в сторону эскалаторов. В кармане я сжимал свой армейский нож, а другой рукой придерживал Тоби, чтобы точно знать, что он не убежал.

А эскалаторы — это такие лестницы, но они двигались, и люди наступали на них, и лестницы везли их вниз. И я засмеялся, потому что никогда раньше ничего подобного не видел. Это напоминало фантастические фильмы про будущее. Но мне не хотелось пользоваться эскалатором, и я пошел по лестнице.

Потом я оказался в более маленьком помещении под землей, где было много людей, и еще там стояли колонны, а у их подножий светились голубые огни. Это мне тоже понравилось, но мне не нравились люди — их было слишком много. А потом я увидел фотокабину, похожую на ту, в которую я заходил 25 марта 1994 года, когда мне нужно было сделать фотографию на паспорт. Я вошел в кабину, потому что она была похожа на сушильный шкаф, и там было спокойно и тихо. Я спрятался за занавеской, а потом выглянул оттуда и стал осматриваться.

Я увидел, что люди суют билеты в серые ворота и проходят сквозь них. Некоторые покупали билеты в больших черных машинах, прикрепленных к стене.

Я долго наблюдал за ними. Я видел, как сорок семь человек купили билеты, и запомнил, что надо делать. Потом представил себе красную линию на полу и пошел к стене. На стене висел плакат, а на нем — перечень мест, куда можно ехать, и названия были расположены в алфавитном порядке. Я нашел на нем Уиллзден-Грин, и рядом было написано: «2,20 фунта». Потом я подошел к одной из черных машин, и там увидел маленький экран, где было написано: «Выберите тип билета». Я нажал кнопку, которую нажимали большинство людей. Около нее было написано: «Один взрослый — 2,20», и на экране появилась надпись: «Опустите 2,20», и я опустил в щель 3 монеты по 1 фунту. Раздалось звяканье, и на экране появилась надпись: «Возьмите билет и сдачу». На дне машины лежал билет и монеты в 50 пенсов, в 20 пенсов и в 10 пенсов. Я положил монеты в карман и пошел к серым воротам, засунул билет в щель, его затянуло внутрь, и он выскочил с другой стороны ворот. И кто-то сказал:

— Проходи.

Тогда я опять издал звук, похожий на собачий лай, и пошел вперед. Ворота открылись, и я вынул из них свой билет, как это делали другие. Мне понравились серые ворота, потому что это тоже было похоже на фантастический фильм про будущее.

Потом нужно было решить, в какую сторону идти. Я встал около стены, чтобы люди меня не толкали, а на стене была схема, и я увидел надписи «Линия Бейкерлу» и «Кольцевая линия», но нигде не было линии Джубили, о которой говорила дама. Так что я решил сесть на линию Бейкерлу до Уиллзден-Джанкшн.

И еще там была схема линии Бейкерлу, и она выглядела вот так:

Я увидел слова «Уиллзден-Джанкшн» и пошел туда, куда указывала стрелка. Я прошел через левый туннель, и внизу, посередине туннеля, увидел стенку; люди огибали ее справа и слева и шли дальше. И я опять свернул налево, потому что туда поворачивал мой туннель. Там были еще одни ворота и надпись: «Линия Бейкерлу». Стрелка указывала на эскалаторы, так что мне пришлось встать на движущуюся лестницу. Там был резиновый поручень, и я ухватился за него. Но он тоже двигался, так что я не упал. А другие люди стояли слишком близко от меня, и мне хотелось их ударить, чтобы они ушли. Но я помнил, что мне вынесено предупреждение, и потому не бил их.

Я спустился к самому низу эскалатора, и мне пришлось с него спрыгнуть. Я пошатнулся и врезался в какого-то человека, и он сказал:

— Эй, полегче!

Внизу было два разных туннеля, и возле одного было написано: «Север», и я пошел туда, потому что Уиллзден был в верхней части схемы — там, где на картах всегда находится север.

И я оказался на другой станции, совсем крошечной, и она находилась в туннеле. Там была только одна колея, а стены — выгнутые и покрытые разными надписями. Надписи гласили: «Выход», «Лондонский музей транспорта», «Настало время выбрать карьеру», «Ямайка», «Британские железные дороги», «Не курить», «Проходите вперед», и опять «Проходите вперед», и еще раз «Проходите вперед», «Куинз-Парк, пересадка», «Хаммерсмит», «Линия Сити» и «Ты мне ближе, чем моя семья».

Там было множество людей, все они толпились на маленькой станции. И поскольку все это находится под землей, то здесь не было даже окон. Мне не понравилась эта станция, так что я нашел сиденье — скамейку — и сел на краешек.

Потом на станцию пришло еще больше людей. И кто-то сел на другой край моей скамейки. Это была дама с черным портфелем, в фиолетовых туфлях и с брошью в виде попугая. А толпа все прибывала, и на станции оказалось даже больше людей, чем на предыдущей. Их стало столько, что я уже не видел стен, и подол чьего-то пальто коснулся моего колена. Меня затошнило, и я начал стенать — очень громко. И дама, которая сидела на скамейке, поднялась и ушла, и больше туда никто не садился. А я чувствовал себя так же, как в тот день, когда у меня был грипп. Тогда я весь день лежал в постели, и у меня все болело, и я не мог ни ходить, ни есть, ни спать, ни заниматься математикой.