Вместо ответа Платон повернулся к машине, доставав из кармана ключ. Негромко пискнула сигнализация, моргнули фары, и Платон открыл пассажирскую дверь:

— Садись, не стоит мерзнуть.

— Куда ты меня везешь? — поинтересовалась я через несколько минут, когда царящее в салоне молчание стало нестерпимым.

— Домой, — Платон включил поворотник, и перестроился в левый ряд. У меня было ощущение, что за все это время он ни разу не взглянул на меня. Вел машину, внимательно следя за дорогой, и словно забыв, о моем присутствии.

— Куда домой?

— А куда ты хочешь? — он повернул голову и мазнул по моем лицу равнодушным взглядом.

— К себе домой, — проговорила, отворачиваясь к окну, в надежде, что не разревусь в его присутствии. Надо просто потерпеть немного. Просто добраться до дома…

— Как скажешь, — он снова включил поворотник, и перестроился в крайний правый ряд. Развернулся и поехал в противоположную сторону.

— Отзвонись, как зайдешь в квартиру, — велел мне, когда его машина протиснулась в узкий двор моего дома и припарковалась у подъезда. — Я буду ждать.

Держа одну руку на руле, повернулся и спокойно смотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

— Платон… — чувствуя, что не могу так просто уйти, я попыталась сгладить это отвратительное ощущение катастрофы, витающее между нами. — Пойми… я не обвиняю тебя в подлости.

— Просто веришь, что я ее делаю, — перебил он меня. — Беги домой, Павла. Завтра в восемь тридцать за тобой заедет машина и отвезет на работу.

И не дожидаясь моего ответа, вышел из машины. Обошел ее со стороны капота, открыл дверцу и подал мне руку:

— Давай, прекрасная Павла, беги домой…

Глава 44

Ровно в восемь тридцать, уже в пальто и сапогах, я стояла в прихожей и рассматривала в старом зеркале свою бледную, измученную бессонной ночью физиономию.

— Прелесть какая, — пробормотала я. Ни контрастный душ, ни две чашки кофе, ни макияж не смогли скрыть мои запавшие щеки и синяки под глазами.

Я усмехнулась — странно, но когда я ворочалась пол ночи с боку на бок, то думала вовсе не о том, что наши отношения с Платоном, кажется, закончились. И даже не пыталась решить, как завтра буду вести себя на работе — смогу ли находиться с ним рядом, или мне все-таки придется увольняться…

Таращась в темноту своей спальни, я размышляла о вопросе, который задала Маша: почему я так быстро оказалась с Платоном? Немыслимо быстро для меня.

Гриша…

Ведь любила его когда-то, очень сильно. Думала лишь о нем, дышала только им. Ловила его взгляд и умирала от счастья, когда его глаза останавливались на мне.

Я же чуть не сдохла, увидев его с Дианой. Тогда мне казалось, что никогда не оправлюсь от этого двойного предательства самых близких людей. Особенно, когда услышала признание, что моя сестра вовсе не первая его любовница за три года нашего брака.

Потом он, конечно, уверял меня, что пошутил, но… я уже точно знала, что все правда…

Лежа без сна прошедшей ночью, я думала о том, почему вернувшись в Москву напрочь забыла о том, как рыдала ночами в подушку в промозглом, почти неотапливаемом общежитии Лондонской ассоциации помощи женщинам, попавшим в трудную жизненную ситуацию, где жила все то время, пока шел развод.

Забыла, как думала, что моя жизнь кончена, а сердце умерло вместе с крахом любви. И была уверена, что буду ненавидеть и продолжать любить Гришу всю оставшуюся жизнь.

Но стоило мне плюхнуться в кресло летящего в Москву самолета, как кто-то словно очистил мою память. Махнул волшебным ластиком, и бывший муж исчез с ее листа. И не вызвал у меня абсолютно никаких чувств, кроме раздражения и досады, когда снова появился на моем горизонте…

В дверь позвонили. На секунду я замерла в глупой надежде, что это Платон. Затем отругала себя и распахнула дверь.

— Доброе утро, Павла Сергеевна. Я за вами, — на лестничной площадке широко улыбался невысокий паренек, обычно возивший на служебной машине главного бухгалтера компании.

— Доброе, Андрей, — попыталась улыбнуться в ответ, тщательно скрывая свое разочарование. — Почему вы? Как же Жанна Аркадьевна без вас до работы доберется?

— А она в отпуске со вчера. Так что я утром и вечером вас буду возить, а днем девчонок с бухгалтерии. Им же вечно надо то в налоговую, то в пенсионный, то еще куда. Платон Александрович так распорядился, — бесхитростно поведал Андрей.

— Да я и сама добралась бы — тут идти-то двадцать минут, — пробормотала я, закрывая дверь в квартиру. — Зачем меня возить?

— Шеф так велел, а я выполняю, — пожал Андрей плечами. — У Платона Александровича ведь не забалуешь.

— Не забалуешь? — переспросила я, спускаясь вслед за словоохотливым пареньком по ступенькам.

— Ну да, он мужик суровый. Если распорядился — все кинулись выполнять, и никак иначе. Так его понять можно — фирма у нас немаленькая, народу работает ого-го сколько. Если начать со всеми сюсюкать, то и дело никто делать не будет. Мы же народ такой — только дай слабину, сразу на шею начальству сядем и работать перестанем. Да вы и сами, наверное, уже заметили, как он с людьми обращается, — добавил он, придерживая передо мной дверь подъезда.

— Как обращается? — я недоуменно наморщила лоб.

— Как-как… Жестко! — Андрей даже кулак сжал перед моим лицом, видимо желая нагляднее продемонстрировать, на какого сурового начальника мы работаем.

Я недоверчиво покрутила головой — так странно было слышать такой отзыв про Платона.

— Не, ну с женщинами он помягче немного, — после короткого раздумья сообщил Андрей. Открыл передо мной дверь не очень новой, но чистенькой и ухоженной Субару Форестер. Сел за руль и продолжил рассказывать про начальство:

— Шеф только дур ленивых жутко не любит. Этих сразу выгоняет. Да таких и на работу-то к нам не принимают — Ольга Константиновна их еще на уровне анкет отсеивает. Знает, что шеф ей потом мозги промоет за такого специалиста.

— Да? — я не на шутку заинтересовалась. — Ленивых дур не любит?

— Ага. Я же с шефом лет пять рядом провел — личным шофером был. Хорошо его изучил.

— А чего ушел из лички? — полюбопытствовала я.

— Да как женился, и дочки-близняшки родились, стало тяжело в любое время суток за руль садиться. Платон Александрович в положение вошел и прикрепил меня к бухгалтерии — там работа нормированная. Так-то он мужик понимающий.

— Понимающий… — повторила я, поднимаясь на офисном лифте на свой этаж и читая сообщение от Платона Александровича, секунду назад пришедшее на мой телефон.

— Здравствуйте, Павла Сергеевна, — чопорно поприветствовала меня Алина,