Было немного неудобно, но так приятны были эти крепкие объятья. И ранее никогда не испытанное чувство полной защищенности обволакивало, согревало, наполняло все существо девушки сладкой истомой и безмятежностью. Она зашевелилась — он моментально проснулся, его зеленые глаза с нежностью смотрели на милое личико с распухшим от его безумных поцелуев ртом. Радмила от неловкости закрылась своими шелковистыми ресницами. Ульрих показался ей совершенно незнакомым человеком. Вспомнив, что он проделывал с ней этой ночью, она моментально залилась восхитительным, стыдливым румянцем. Он понял ее и довольно больно шлепнул по голым ягодицам.

— Ну, женщина, ты совсем уморишь меня голодом, в животе так урчит, что, наверно, на улице слышно!

Она возмущенно взвизгнула и набросилась на Ульриха, стуча маленькими кулачками по широкой груди. Ее обнаженные груди соблазнительно покачивались у него перед глазами. Захватив в рот розовый кончик, он стал его посасывать, невинно глядя в возмущенные синие глаза. Безмерное удовольствие опять пронзило неопытное тело Радмилы.

— Ах! — она со стоном откинулась назад.

Он подхватил ее за ягодицы и, усадив к себе на бедра, ловко вошел в нее. От необыкновенного блаженства она вскрикнула, ухватилась за бугристые плечи, а он с хриплыми стонами, размеренными движениями сильных бедер подбрасывал ее вверх, пока восторженный вскрик не сообщил Ульриху, что теперь можно побеспокоиться и о своей разрядке.

Потом был чудесный завтрак. Сидя на коленях у мужчины, Радмила кормила его, перемежая сладкими поцелуями. Он перецеловал все ее изящные пальчики, осторожно посасывал припухшие губки. В общем, остаток дня любовники провели приятно и интересно, познавая друг друга совершенно в ином качестве.

Друзья Ульриха

Рано утром резкий стук в двери разбудил крепко спавших влюбленных. Радмила мгновенно вскочила.

— Кто там? — спросила она, не открывая дверь.

— Это я, Ульяна! ― послышался знакомый голосок.

Хорошенькая русоголовая девушка с игривыми серыми глазками, одетая в вышитую рубашку, туго подпоясанную пестрым витым поясом, показалась в проеме распахнутой двери.

— Радмила, я приехала тебя кое о чем попросить. Давай выйдем во двор! — дочка старейшины умоляюще посмотрела на девушку. — Я тебя очень прошу, помоги! Твоя матушка давала зелье для приворота, слова-то нужные я знаю, а зелье кончилось. Потратила не на того, кого надо. Бегает теперь, не отцепишься! — ее личико скривилось в презрительной гримасе. — Сын купца Волкова теперь ухаживает за мной. Хочу, чтобы посватался!

— Ах, глупая! Приворот-то подействует! Если бы он был ровня тебе, то и жизнь была бы нормальная. Но ты селянка, а он — купеческий сын. Сколько у него девок было! — Радмила покачала головой.

— Не твое дело, подружка! Я сама за свою жизнь в ответе! — с этими словами Ульяна потянула Радмилу за рукав. — Пошли, нальешь пузырек.

Выходя из дома, она оглянулась на Ульриха, и проговорила:

— А коня этого черного, что у тебя в конюшне стоит, немцы ищут. Приехали двое на здоровущих конях…сообщают, жеребец у них, мол, пропал, вороной с белой отметиной на одной ноге. Я спросила, — со звездой на лбу? — говорят, со звездой. Где мол, видела? Я-то смекнула, что про того жеребца спрашивают, что ты в лесу нашла, и объясняю — нет, не видела! Они и поехали восвояси, — затараторила Ульяна.

Вдруг в мягкий шелест соснового леса вплелся сначала тихо, потом громче, и громче топот тяжелых конских копыт.

— Ой, а они уже тут, гляньте в оконце. Ну, я поехала. Мамка заругает, что долго! — и побежала к своей повозке.

Когда Ульрих, склонившись, выглянул в маленькое окошко, земля уже содрогалась от тяжелой поступи боевых коней, скачущих по дороге в направлении их дома. Рыцарь вышел на крыльцо, и его лицо озарилось радостной улыбкой. Спешившись, всадники тоже заулыбались и двинулись ему навстречу.

— Ульрих! А мы тебя уже почти похоронили!

— Георг! Бруно! Как я рад вас видеть!

Мужчины уселись за широким дубовым столом. Радмила подавала на стол жареную оленину, пироги с рыбой и капустой, глиняные плошки с клюквой, кислой капустой, словом — все, что было в доме.

— Ну, расскажи, чего тут застрял. А мы ноги сбили, пока тебя нашли. Твой оруженосец, когда меняли пленных, сказал, что тебя подстрелили, а Лотарь вывез куда-то в лес. Если бы не эта глупышка, — Георг кивнул на задержавшуюся от любопытства Ульяну, — не нашли бы! Вон в какой глуши спрятался! Мы так рады, что ты жив, брат! — друзья радостно хлопали Ульриха по широким плечам.

— Вот ее надо благодарить, дважды от смерти спасла. Вначале рану вылечила, а потом, когда от простуды чуть не умер, тоже она лечила. Простыл, целый день пролежал мокрым на снегу. Лотарь охранял! — Ульрих нежно обнял Радмилу за узкую талию.

— Наверно, ты сейчас каждую ночь рассчитываешься за лечение, я бы тоже согласился, чтобы меня подстрелили, если лекарь будет с такой внешностью, — весело загоготал Бруно.

— А она получше твоей Гиты будет, эта славянка, — ухмыльнулся веснущатый Георг. — Та уж больно смугла.

Ульрих приложил палец к губам, показывая друзьям всем своим видом друзьям, что Радмила понимает по-немецки, и добавил громко:

— Мою девушку зовут Радмила!

Радмила улыбнулась гостям, вытирая руки фартуком.

— Этот рыжий — Георг, а черный — Бруно, — сообщил рыцарь.

— Ну, уж по-французски она точно не понимает, — заговорил на своем языке Бруно. — Но как хороша! Огонь в глазах!

— И умна! Как быстро научилась по-нашему, — добавил тоже по-французски Георг.

— Ну-ну, довольно похвал моей женщине, заведите своих и восхищайтесь! — недовольно пробурчал Ульрих.

Вечер сгустился над домиком в лесу. Трое мужчин сидели за уютным столом при свете одинокой лампадки — они были очень взволнованы этой встречей.

— Мы уже и не рассчитывали найти тебя, но Бруно приснился сон, — сказал Георг.

— Прекрасная богиня приказала мне продолжать поиски. Как она красива! — Бруно с восторгом стал описывать внешность богини. Ульрих сразу узнал в описании его покровительницу Майю.

Друзья стали вспоминать свою прошлую жизнь, про то, как они познакомились, подружились.

— Да, пролетело шесть лет! — прислушалась к их разговорам грустная Радмила.

Рыцари пришли за другом. Пришли вернуть его могучему ордену, распространившему свою власть чуть ли не по всему миру. Ордену, который привел ее Ульриха на русскую землю с мечом, чтобы освободить от русов эту землю. Она видела, что Ульрих не хочет расставаться с ней. Но долг перед Орденом? Перед друзьями? Как он поступит? — терзалось девичье сердце.

— Я должен сказать вам, Георг и Бруно, — тихо говорил Ульрих, глядя на друзей, — вы помните наш поход по русским деревням? Тогда мы много набрали и ржи, и меда, и сала, и много другой снеди. Но наш комтур, барон Альфред фон Вюнсдорф, объявил тогда перед строем, что мы отправляем это все в дальний замок, на берега Сицилии. Там, мол, в осаде голодают наши братья. И надо им доставить продукты. А мы сами, ты знаешь, Бруно, как питаемся.