сколько влезет. Наговори всяких чудес, чтобы выглядеть в глазах большевиков героем. Все равно никто не сможет проверить правильности твоих слов.

— Гм… — Зилум задумался. Предложение Бренгулиса все больше начинало нравиться ему. — Можно попытаться.

— Правильно, Зилум. А теперь слушай внимательно. Я хочу тебе дать несколько добрых советов.

Зилум подсел ближе к Бренгулису. Целый час учил его хозяин села, как себя вести, начиняя голову Зилума кулацкой мудростью.

Ученик оказался достойным своего учителя. Вскоре в селе Бренгули и даже на небосклоне всей волости засияла звезда Зилума. Раньше даже и ближайшие соседи не имели представления о способностях и заслугах этого человека. Теперь вдруг всем стало ясно, что среди них незаметно жил один из героических борцов за дело трудящихся и выдающийся оратор.

Зилум первый явился на выборное собрание и говорил за семерых. Это он предложил охарактеризовать перед собранием жизненный путь и прошлую деятельность каждого кандидата. Несомненно, это было ценным предложением, ведь избиратели обязаны знать, с кем они имеют дело. Они очень мало знали друг друга. Каждый кандидат рассказал о себе. И только теперь жители села узнали, что за человек Зилум. Если верить его рассказам, он революционер чуть ли не с 1905 года; работал в партийном подполье, подвергался преследованиям, сидел в царских тюрьмах и даже ссылался в Сибирь. Конечно, у него были все преимущества и права стать во главе села. Может быть, кое-кто и не верил рассказам Зилума, но каких доказательств можно было требовать от него? У подпольщиков ведь не было ни партийного билета, ни других документов. Приходилось верить на слово.

И Зилум стал председателем сельского Совета. Больше того, его послали делегатом от села на волостное собрание по выборам в волостной Совет. Там он снова рассказал свою биографию и успешно прошел при голосовании в волостной Совет. Из волости его послали на выборы уездного Совета, и новоиспеченный борец уже мечтал о высоком посту в Бийском уездном исполнительном комитете. Но на сей раз он просчитался: не помог ему ни хитрый трюк с биографией, ни получасовая речь на выборном собрании. В Бийске нашлись люди, которые томились на каторге и не только сами помнили о своих заслугах, но которых знал весь город и уезд. Зилума это ничуть не смутило: полный энергии, он вернулся домой и стал блистать во всем своем великолепии — революционнейший из всех революционеров. Что из того, что его революционность всего двухнедельной давности, — другие, может быть, не имели и того.

Когда после долгих месяцев борьбы вернулся Карл Зитар, все уже было сделано: Зилум сидел в сельском Совете и управлял жизнью села по своему и Бренгулиса усмотрению.

Чем же занимался Зилум?

Он вытаскивал людей из задымленных землянок, устраивал собрания, организовал хор и сам учил молодежь русским и латышским песням. После собраний у Зилума обычно собирались домашние вечеринки. Под его благосклонным покровительством по всему лесу пышно развилось самогонокурение. Беженцы стали более зажиточными. Перебравшись из темных землянок в светлые дома, они обзавелись скотиной и имели свой хлеб. Заботы о завтрашнем дне отодвинулись, вернулась прежняя жизнерадостность. Сыновья и дочери беженцев вспомнили, что они молоды и что в мире, кроме забот и работы, существуют веселье и развлечения.

Человеку, пользующемуся всеми удобствами культурной жизни, трудно себе представить, каким важным событием становятся для лесных жителей эти беззаботные вечеринки, когда в скудно освещенной комнате пиликают гармонь и скрипка, молодежь играет и танцует, робко и лукаво блестят глаза девушек; как радостно, что они слетелись наконец вместе, словно стая птиц, долго летавших в одиночку. Все, и старые, и молодые, с нетерпением ждут наступления такого вечера. Откладывается в сторону всякая работа, и по лесным тропинкам шагают люди. Сегодня они собираются у одного, завтра у другого. Повсюду любят веселые песни и танцы. В каждом из этих домов находится глоток крепкого, хмельного напитка. И люди думают: после пережитых страхов и горя пришла, наконец, светлая пора.

Янка Зитар долго не посещал эти вечера. Все ходили: родители, братья, сестры, а он оставался дома. Никто не мог его расшевелить. Ему было неполных восемнадцать лет. Пока другие наслаждались жизнью, он мечтал, и ему казалось: это даже прекраснее, чем жить. Но вот в один из вечеров, кончив писать свою первую поэму — о девушке, живущей в горах, — он тоже вышел в этот странный мир, совершенно незнакомый ему. Ничего особенного он там не встретил — обычная домашняя суматошная вечеринка. Однако в этот вечер Янка обрел друзей среди молодых парней, с которыми до тех пор даже не был знаком. И не только друзей…

Одинокого мечтателя захватило жизнерадостное настроение окружающих. Он со всей стремительностью закружился в вихре зимних развлечений, и, словно во сне, пролетели несколько месяцев — прекрасное, сумасбродное время.

2

Это началось у Силиней. В тот вечер там собралась очередная вечеринка. Когда Янка вошел в комнату, где танцевали, его охватила робость. Здесь он был чужой, его мало кто знал. И только сейчас Янка увидел, сколько молодых парней и девушек живет в тайге. Так же как все, он разделся в сенях и в большой комнате остановился в темном углу недалеко от дверей.

Да, здесь много молодежи, и все они знакомы между собой, болтают, играют и, как умеют, изображают дам и кавалеров. Никто их такой премудрости не учил, но каждый, вероятно, постиг это без школы.

Разгоряченные танцами парни выходили на улицу освежиться. Некоторые принимались бороться или другим способом демонстрировали свою силу — единственное богатство, приобретенное в тяжелом труде. В один из таких перерывов состоялось первое знакомство Янки с парнями села. Он тоже вышел на улицу посмотреть, как борется хозяйский сын Фриц. Фриц считался силачом, и вскоре у любителя борьбы не оказалось противника. А какой смысл быть сильным, если некому показать эту силу. Ломать руки девушкам, валять в снегу неповоротливых мальчишек? Этим не прославишься. Хозяйскому сыну хотелось настоящей борьбы. Вдруг он заметил Янку и, хотя совсем не знал его, со свойственной сыну зажиточного отца развязностью подошел к Янке и толкнул его в снег.

— Выходи, померяемся!

— Хорошо! — согласился Янка, и они схватились.

Только теперь молодой Зитар убедился, что он силен, у него две здоровые руки и упругое, закаленное в труде тело. В барнаульском цирке ему приходилось видеть борцов-профессионалов, и он научился у них некоторым приемам. Сейчас они ему очень пригодились. Фриц Силинь скоро лежал плашмя на снегу, удивленный своим неожиданным поражением не меньше, чем Янка победой.

— Давай еще раз! — предложил Фриц.

— Давай!

И