Снова вздыхаю… Опускаю глаза и принимаюсь водить пальцем по узору на подоле юбки, дабы унять нервную дрожь в руках. Все хорошо, Кассии… все уже хорошо…

— Ты окончательно решила?

— Да, — твердо киваю. — Он не знает меня. Моего характера, моей личности. Повелся на внешность… На обертку. Его зацепил мой отказ… Как и любого мужчину… Эффект охотника и добычи. Я не нужна ему. Ему нужен трофей. Мы поженимся с тобой. А если ты найдешь ту, к которой потянешься душой, я без проблем дам тебе развод. Мне главное отвадить своих ухажеров. Во всяком случае, у нас есть год…

— Хорошо Касси. Можешь на меня положиться. Для тебя я достану звезду с неба…

Развернувшись, заглядываю в глаза друга.

— Но? — чувствую, что мысль не закончена.

— Без «но», дорогая. Я просто хочу, чтоб мы с тобой когда-нибудь потом, попробовали поискать моих родных… — пристально смотрит мне в глаза Кадир. — Ко мне начали возвращаться смутные воспоминания. Они в основном из детства. По-моему, в них я вижу маму, братьев, сестер… Очень туманно. Все будто дымкой подернуто.

Беру его за руку и крепко сжимаю.

— Мог и не спрашивать. Конечно, мы во всем разберемся! — Уверенно произношу.

Облегченно улыбается в ответ.

— А теперь расскажи мне немного о своем мире… Кася…

Глава 44

Расходимся далеко за полночь. Мои неимоверные рассказы о техническом мире Кадир воспринимает, как невероятные сказки, и слушает, словно ребенок, широко раскрыв глаза и подперев рукой подбородок.

А сплю я в своей кровати на знакомых пахнущих лавандой льняных простынях, сладко и беспробудно до утра, впервые за долгое время, наконец, почувствовав себя в безопасности. И это несмотря на то, что утром меня ждет уже новое испытание.

Вчера домочадцы не стали хвастаться своими достижениями, но после завтрака сразу же повели в кладовую.

На застекленном серым сукном полу лежат скрученные в рулоны ковры. Их не много. Всего три. Но и это неплохо. Три ковра за чуть больше чем две недели.

Выносим их на задний двор и развешиваем на специально приспособленных для этого сбитых буквой «П» крепких шестах.

— Их нужно подстричь, — провожу рукой по неровной поверхности ворса.

Рядом хихикает Лоил, маленький сын Фриры.

— Как барашка подстричь?

— Да, как барашка, — смеюсь.

Приседаю на корточки перед малышом.

— Каждая ворсинка должна быть ровненькой. Одинаковой. Чтобы ковер казался сплошным. Пушистым. Будто бы это вовсе не шерсть, а зеленые холмы. И цветущий вереск. Самый настоящий. А там… Видишь? Пасутся лошадки. И маленький жеребенок, совсем как ты. Тоненько ржет… Зовет свою маму.

— Я слышу его, Касси, — широко раскрыв глазенки, шепчет Лоил. — Я, правда, его слышу.

— И я, — с трудом выдавливаю, наблюдая, как от моих прикосновений табун, словно живой, движется по насыщенно-зеленому полю.

Это, конечно же, иллюзия. Животные на месте. Но от малейших шевелений нитей их ноги действительно будто бы двигаются.

— Живые картинки, — восхищенно пищит мальчик.

— Они, безусловно, придутся по душе нашим моренайцам, леди Кассия, — возвещает скрипучим голосом рядом стоящая Чоульфа, мать Фриры.

Она приглядывает за Лоилом, пока дочь занята работой по дому. Даже с таким минимальным хозяйством, никто у нас не сидит без дела.

Второй ковер бескрайняя пустыня. Барханы. Желтое раскаленное солнце. И караван. Верблюды, погонщики. На самом горизонте. Почти черные. Маленькие, как муравьи. От этого ковра исходит жар, палящий зной. И развернув его, меня будто обдает горячим ветром, а на губах остается привкус песка. Я даже провожу по ним ладонью, но естественно ничего такого не ощущаю.

Этот эскиз, немного стесняясь, попросил меня нарисовать Кадир. Тогда его память представляла собой лишь сплошную черную бездну. И только образ необъятной пустыни отдавал в сердце непонятной забытой тоской.

Третий — прохладный лес. Журчащий прозрачный ручей. Склонившаяся к воде косуля. Пальцы пробегают по камушкам на дне. Я слышу плеск волн, шелест листвы. Красиво. Умиротворяюще.

В солнечном сплетении отзывается легким толчком магия источника. Прикладываю руку к животу и улыбаюсь.

— Спасибо, — говорю про себя.

Уверена. Наша работа будет иметь успех. Главное найти теперь стоящего покупателя.

К следующему воскресенью можно успеть сделать еще один ковер.

Последняя неделя месяца, славится крупной и шикарной приморской ярмаркой.

С одной стороны в Моренай привезут товары не только из близлежащих окрестностей, наши купцы постараются подгадать прибытие своих судов с товарами, и конкурентов у нас станет больше. Но с другой — покупателей тоже будет гораздо-гораздо больше. С тех же заморских краев.

Об одном только жалею. Что товара у нас мало. Четыре ковра это все же ни о чем. Разве что репутацию себе заработать, да о заказе договориться.

Оставшиеся дни трачу на разработку эскиза, нанесение его на сетку — благо оные уже имеются в наличии — и собственно изготовление самого ковра. Тут уж мне помогает Кадир. Все же площадь большая, самой не справиться.

Протягиваю нити крючком, тщательно подбирая всевозможные оттенки розового. Мне нужно чтоб цветы выглядели настоящими. Чтоб, увидев нежные бутоны, хотелось протянуть руку, дотронуться до них, ощутить аромат, приласкать шелковистые лепестки.

Работа тяжелая, но я начинаю получать от нее искреннее удовольствие. Видеть, как под твоими пальцами из обрезков нитей рождается нечто большее — голубое небо, вспенившиеся волны, пугливая косуля или хрупкий цветок.

Уже беря в руки очередной моток шерсти, я вижу, что из него выйдет. Расстилая на столе свиток и делая набросок, знаю, что буду рисовать. Эти картины у меня в голове, и они не дают покоя. Живут своей жизнью, просятся наружу, словно ведают, когда и к кому должны прийти.

Распрямляюсь и сажусь на пятки. Тру, онемевшую поясницу. Последний стежок сделан. Осталось завтра только подстричь последний ковер, подшить края, постирать, высушить и можно уже на продажу.

Рядом устало потягивается Кадир. Зевает, прикрывая ладонью рот.

Не сдержавшись, повторяю за ним. Затем с удовольствием разглядываю нашу работу.

Красивый ухоженный сад. Темно-зеленая листва деревьев. Ажурная деревянная беседка, словно создана для свиданий и два розовых куста, усыпанные нежными полураскрывшимися бутонами.

Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с другом. Он тоже доволен нашей последней работой.

Почтовый ящик внезапно тренькает. Вздрагиваю от неожиданности. Помню, в прошлый раз ничего хорошего послание не предвещало. Мы также делали ковер. И так же были полны оптимизма. Думали — вот он выход, свет в конце тоннеля…

— Кас? — поднимает брови.

Вздохнув, покачиваю головой. Брать письмо не хочется. Тянуть резину тоже. Оттягивая неизбежное — это делать харакири тупым мечом.

Кряхтя, поднимаюсь — онемела не только поясница, а и ноги