— Ты меня не любишь или твоя любовь неправильная, — не дала я ему договорить. — Иначе ты бы подарил розу одной лишь мне. А так ты преподнёс её ещё и своей бывшей любовнице, приравнял мой статус к своим игрушкам. У тебя нет чувств, Тай.

— Если бы я выделил тебя одну, я бы подчеркнул для своих врагов, которых было полно в том зале, твою значимость. Я не хочу, чтобы кто-то копался в моём сокровенном, пусть лучше думают, что я бабник, повеса, который обожает развлечения и деньги. Так мне легче наблюдать за хищниками и защищать то, что мне дорого. Иди в спальню, Дженни. Ты устала. Я переночую на диване, — он первым развернулся и отправился в гостевую зону, на свой шикарный эксклюзивный диван. И похоже, мне ничего не оставалось, как принять его условие, согласившись на передышку до утра.

Но когда я вошла в спальню — несмотря на своё состояние, я обалдело застыла. Вся комната была заставлена красными розами, а на стене висела огромная фотография, видимо её сделали сегодня, где я с микрофоном в руках, пою, счастливо прикрыв глаза.

Так странно теперь смотреть на всё это, осколки разбитой романтики. Видимо, Тай планировал горячую ночку, с чувственными взрывами, сладкими стонами и восторженным шепотом. …Да уж, взрыв действительно был, но не тот, на который он рассчитывал. Вряд ли я здесь сегодня усну, под насмешки этих роз. А на своё «счастливое» фото я вообще смотреть боюсь, на это мгновение «в двух шагах от слёз». До сих пор глаза болят, так наревелась дурочка. Каждый вдох ранит, потому что каждый раз я будто вдыхаю осколки разбившихся надежд.

Посидев с минуту на кровати, всё-таки стащив с себя мокрую одежду, закутавшись в мягкое тонкое одеяло, я снова вернулась в гостиную, застыв возле дивана, на котором растянулся Тайвин.

— Что случилось?

— Давай поменяемся местами, — буркнула я в ответ. — Не могу там находиться. Они лишь подчёркивают рухнувшие иллюзии наивной дуры.

— Тогда я сейчас же всё это выброшу, — устало произносит Тай, поднимаясь на ноги.

— Нет! — останавливаю его, резко схватив за руку. Теперь мне становится жалко до боли, что такие прекрасные цветы вышвырнут на помойку. — Оставь. Зачем сразу так. Они ведь не виноваты. Просто мне нужно пережить эту ночь в другом окружении.

— То есть мне свалить? — цедит он сквозь зубы. Сердится. А усталость и боль в рёбрах, наверное, ещё сильнее его накручивают.

— Мы всего лишь поменяемся местами, — настаиваю я, укладываясь. Специально отворачиваюсь, чтобы ему было легче уйти. Но Тайвин почему-то не уходит. Чувствую, как он стоит рядом. Из меня невольно вырывается тяжёлый вздох, он через минуту тоже сокрушенно вздыхает, будто повторяет за мной. И всё равно не уходит. Садится на диван и молча берёт мои ледяные ступни в свои большие ладони. Первая моя мысль — отдёрнуть ноги. Но его руки такие тёплые, что я колеблюсь, оттягиваю этот момент.

«Ладно, ещё минутку так полежу, позволю ему меня согреть, а потом отползу от него подальше»

На свою голову я начала считать секунды, чтобы отмерить ровно минуту и … где-то на пятьдесят четвёртой я потеряла связь с реальностью провалившись в сон. Измотанный организм на сегодня поставил точку в наших разборках.

Моя мама права лишь в одном — много реветь вредно. На утро чувство, будто я прошла все уровни мясорубки, голова чугунная, в глаза будто кто-то песка насыпал, конкретная разбитость и настроение на нуле. Чувствую, что-то давит мне в бок …колено Тайвина. Приподнимаю свою несчастную головушку — он так и уснул, обнимая мои ступни, умостившись рядом со мной. Так мы и спали всю ночь валетом. …Вопреки моей злости в душе шевельнулась дурацкая нежность. С одной стороны, это так мило, спит, прижавшись щекой к моей пятке. Его даже не остановило, что я могу ему во сне ещё пару раз хорошенько двинуть, совершенно случайно. Где-то даже отозвалось раскаянье, может зря я его вчера по сломанным рёбрам ударила, не честно бить по больному месту. Вот за пощёчины совершенно не жалею, это он заслужил.

Пытаюсь осторожно и тихонько сползти с дивана, но даже с моей комплекцией я кручусь как слон, от чего Тай тут же просыпается.

Убирает свои длинные ноги, садится и молчит. Видно, утро сегодня недоброе.

— Как тебе спалось? — выдавил он, когда я прошлёпала мимо него.

— Такое впечатление будто меня били, как снаружи, так и внутри.

— Та же фигня. …Сварю кофе, — он мрачен, но вроде бы спокоен.

Пока я выбралась из душа, он не только сварил кофе, а ещё успел сделать тосты намазав их арахисовым маслом, зная, что это моё любимое лакомство.

— Позавтракаем и поговорим? — ловит мой взгляд, будто ныряя в мою душу. Киваю и сажусь за стол. На сердце ещё кошки скребут, но уже не хочется бросаться обвинениями и плеваться колкими словечками. Теперь мне хочется услышать его версию, чтобы потом подумать, взвесить со своими ощущениями и принять решение.

— Я тут подумал, ты же обо мне так мало знаешь. А чтобы понять мотивы поступков человека — о нём нужно знать больше. Поэтому я кое-что тебе расскажу, — заговорил он. — А ты ешь! — ох уж эта привычка вечно командовать! Тай продолжает только после того, как я сделала глоток кофе и надкусила тост. — Я родился не с золотой ложкой во рту. Как ты помнишь, меня вырастила бабушка, и мы особо не шиковали. Но по натуре я упёртый, я всегда добиваюсь чего хочу, это ты тоже скоро поймёшь. Поэтому я учился, двигаясь в выбранном направлении. Свои первые миллионы я заработал на стартапе, разработав программу для банковской системы безопасности. Программа оказалась настолько удобной и надёжной, что ею пользуются в разных странах мира. Затем я открыл свой ресторан забавы ради, параллельно основав компанию «Guar», мы разрабатываем и производим системы слежения, сигнализации и прочие вещи. Компания молодая, я только её развиваю, мечтая сотрудничать с NASA, и в этот бизнес я вложил почти все свои деньги в купе с инвесторами. Одним из которых является наш «любимый» мэр. …Однажды, будучи чуть моложе я сделал для себя вывод, что если ни к кому не привязываться, не прирастать сердцем, не мучатся влюблённостью, кусая себе локти, если что-то идёт не так — то жить намного интереснее и проще. Ощущения ярче, ты просто гребёшь удовольствие и никому, и ничему не обязан. Полная свобода! Когда твоё сердце никем не занято — ты принадлежишь сам себе. И я кайфовал от этой свободы, ощущая себя неуязвимым, сильным, практически баловнем судьбы. Это удобно. Себя ведь нужно любить, да? Пока мне не дала под дых глазастая девчонка, с которой я пытался отвлечься от проблем. Видно, я был слишком огорчён, что меня взяли за яйца и заставили жениться на какой-то избалованной дуре. Я открылся, пропустил удар, отвлёкся, а в это время ты заползла ко мне в душу. Не могу назвать конкретный момент, просто вдруг пришло осознание, что мне так с тобой хорошо. И то прошлое удобное существование без тебя мне уже не интересно. Мне нравится с тобой спорить, готовить для тебя, слушать, как ты поёшь и …ощущать себя в тебе. Признаюсь, меня это пугает, я себя не узнаю. А ещё меня дико огорчает, что ты не веришь в мою искренность. Я можно сказать впервые по-настоящему полюбил женщину, а меня оттолкнули ногой. Про розу я уже объяснил. Мне казалось важен не подаренный цветок, а то, что вечером я ждал именно тебя.