— Сразу видно, что ты ещё не принимала душ вместе с мужчиной, — подчёркнуто вздыхает Тай. — Чтоб не было шальных мыслей мне нужно впасть в глубокую медитацию. Я ведь живой человек, кнопочка, я реагирую на твои прикосновения. Как ты собираешься меня мыть? Ты дразнить меня собралась? Гениально. Я бы тоже как можно дольше оттягивал визит к этой психопатке.

— Будь сильным, мой рыцарь, уверена, у тебя железная выдержка, — поддела я его, засмеявшись, с той кисло физиономии, которую он мне скорчил.

Да уж, мой эксперимент на удался, и в мысленном списке я оставила для себя напоминание о том, что просто так помыться вдвоём с парнем в душе — это нереально. Меня он ещё кое-как вымыл, неспеша, нежно, намыливал меня три раза, будто на мне был несмываемый слой грязи. Нравиться ему ко мне касаться, наверное, он бы как енот, полоскал меня до вечера. А когда пришла моя очередь — Тай вообще дошёл до состояния невменяемости, словно если он не займётся ещё раз любовью, его разорвёт изнутри, и поминай потом как звали. И он всё-таки меня уломал, правда я не очень и сопротивлялась.

— Откуда такая ненасытность? На тебя лекарства так действуют? — спрашиваю уже в машине. Наконец-то мы выбрались.

— Ты на меня так действуешь. Запал я на тебя, вот что страшно.

— Что ж тут страшного, трусишка?

— Хм, рад твоему хорошему настроению, — лыбится Тай. — Страшно то, что в таком состоянии, тебе легко мною управлять. Я зависим от тебя, понимаешь? Именно этого я всегда боялся.

— Может, лучше сбежать, пока не поздно? До границы с Мексикой недалеко, затаишься там. И будешь шепотом рассказывать своим будущим подружкам страшную историю своей любви.

— Поздно, изверг. Кроме того, тебе тоже должно быть страшно. В таком состоянии я не разрешаю тебе меня не любить. Пока ты со мной ласкова, тебе конечно и карты в руки, но если кнопочка вздумает мне перечить, делать наперекор и забивать на моё мнение — тогда берегись, я могу встать на дыбы. Ты серьёзно попала, Дженни.

— Уже дрожу.

На этот раз на входе в дом меня не обыскивали. Мия не была предупреждена, поэтому наш визит будет для неё полнейшим шоковым сюрпризом. Поднимаясь по ступенькам, прокручиваю в голове слова, прикидываю варианты, как лучше подать правду. Первой в её комнату вхожу я. Заметив меня, Мия, радостно завизжав, подпрыгнула с софы, кинувшись мне навстречу, но заметив Тайвина, который зашёл следом за мной, замерла на полпути, глядя на своего мужа лютым волком.

— А он что здесь делает? — цедит она сквозь зубы.

— Привет, Мия, — я пытаюсь улыбнуться, но почему-то не получается.

— Потому что это мой дом! — фыркает Тай. — У нас к тебе серьёзный разговор, так что попрошу сделать лицо попроще.

— У вас? — тон Мии становится резче. — Он уже и до тебе добрался, Дженни? Это всё из-за украшений, да? Имею право дарить их кому хочу! Это может быть и твой дом, хотя как знать, если ты должен моему отцу кучу бабла, возможно этот дом можно уже считать моим. И я не желаю видеть тебя в моей комнате! — вызверилась она на Тайвина, казалось, ещё немного и она вонзит в него свои свеженакрашенные ногти.

— Дело вовсе не в этом, Мия! Как оказалось, хозяин ресторана, с которым я встречаюсь и твой … фиктивный муж — один и тот же человек! — решительно выдохнула я как можно громче. Она замерла словно хищная птица, медленно переведя взгляд с Тайвина на меня, пытаясь осознать услышанное.

— Надеюсь, ты разорвала с ним всякие отношения? — кривя рот от презрения, выдавила она.

— Нет, мы продолжаем встречаться. Всё сложно, Мия. У чувств нет кнопки «выключить», — подхожу к ней ближе, думая, что если я возьму её за руку, то она быстрее придёт в себя. Но Мия, как ужаленная, отскакивает в сторону.

— Чувства?! Так вы, любовнички, классно устроились! Вы значит там трахаетесь в своё удовольствие, а я тут отбываю срок наказания?! Хорошая подруга, ничего не скажешь! Тебя не остановило то, что он держит меня под замком и кормит каждый день одним манго и перепелами, от которых меня уже тошнит!!! — завизжала она.  

— О, да, я определённо садист, — фыркнул Тай. — Я влюблён в Дженни и расставаться с ней не намерен. Как только она узнала правду, она тут же потребовала тебя освободить. Уверен, ты не заслуживаешь такую подругу…

— Я не заслуживаю? Да я почти всю жизнь только и делала, что жалела эту несчастную бедную и убогую дуру! Я оказывала ей милость, позволяя быть со мной рядом. А она всегда мечтала иметь всё то, что есть у меня! Конечно, теперь она зубами вцепится в такого красавчика, узнав, что это муж её подруги!

Теперь назад попятилась уже я. …Это так горько, так жутко, наблюдать, как с человека, которого ты знала столько лет, с кем делила и горе, и радость, с кем вместе шутила и плакала, вдруг сползает маска, обнажая истинное лицо. Как моментально посыпаются пеплом все прожитые годы, праздники, секреты на двоих, клятвы дружбы, мечтания. Когда ты понимаешь, что долгие годы тебя обманывали, играли, словно ты живая игрушка, что дружбы никогда и не было, а те дурачества были лишь забавой избалованной девчонки. Сразу всплыло такое сожаление, о всех тех случаях, когда я неслась к Мие по каждому её звонку, когда была готова отдать ей всё, что у меня было, жертвовала сном, временем, которое могла бы провести с семьёй, потому что я тоже считала её своей семьёй.

У разочарования самый неприятный вкус и очень длительное послевкусие, после которого каждую следующую попытку завязать с кем-то дружбу делаешь с большой осторожностью особо уже ни на что не рассчитывая. Говорят, предательство в дружбе переживаешь гораздо хуже, чем предательство в любви.

Потянувшись ко мне, Тайвин заключил меня в свои объятья, нежно поцеловав в висок, прямо на глазах у дрожащей от злобы Мии.

— Мне жаль, — шепнул он. — Хочешь уйдём? Я с ней после сам поговорю. Она ещё может много гадости наговорить. Ты ведь знаешь чья она дочь, она не могла не впитать его яду.

— Нет. Я останусь. Правда так по всем статьям, — мой голос тоже сломлен, как и вера в дружбу. Разворачиваюсь, обнимаю Тайвина покрепче, пряча у него на груди своё лицо. Пусть теперь смотрит. Если она думает, что я специально липну к Тайвину, потому что он её муж, пускай так думает, раз она так и не разглядела меня настоящую, заведомо приписав мне статус ничтожества.

— Значит так, — Тайвин обратился к Мие ледяным жёстким голосом. — Два раза я не повторяю. Слушай и делай выводы. Твой папаша отдал мне тебя с потрохами, посоветовав быть с тобой построже. Поэтому даже если ты побежишь к нему жаловаться — все права у меня. Заставить меня с тобой спать меня никто не сможет, я тогда лучше уже его пристрелю. И запретить иметь мне любовницу мне тоже никто не может, у твоего папаши их четверо. Я найду способ, как с тобой развестись. Потому что я очень хочу взять в жёны Дженифер, нарожать с ней милых детишек и остаться счастливым всем врагам назло. Я могу предоставить тебе свободу с условиями: ты будешь вести себя благоразумно и сдержанно, можешь посещать общественные места, курсы, гулять по городу, знакомиться с людьми, но без демонстрации протеста; никаких загулов, блядства, пьянства, дебошей и попыток удрать из страны; ты не имеешь права распоряжаться моим имуществом, поэтому чтобы в качестве хозяйки ноги твоей не было в моём ресторане, на территории моей компании, и в этом доме ты тоже гостья. Мне тебя не жалко, уж прости за чёрствость. Полезешь ко мне с Дженни — пожалеешь. Будешь вести себя хорошо, пользоваться своей свободой по-умному, облегчишь себе жизнь и даже получишь удовольствие от этой ситуации. Но если ты допустишь ошибку, хоть один малейший промах, капли яду, подлость, удары в спину — тебя поймают и снова запрут в этом доме, каждый день угощая дозой сильного успокоительного. И чем дольше это будет продолжаться, тем вероятней, что ты превратишься в овощ. Я слов на ветер не бросаю, сказал, значит сделаю. Так что всё в твоих руках, Мия. Не давай мне повода и будем надеяться, что дата нашего развода не за горами.