Константин I Великий правил и сражался с той же беспощадностью, силой и решимостью, что и его самые удачливые предшественники на императорском престоле. На пути к вершинам власти ему пришлось совершить целый ряд не очень и очень тяжелых преступлений. По сей день смущающих и ставящих порой в тупик его благочестивых жизнеописателей-панегиристов. Восстановитель единства империи, скажем, повелел казнить не только родного сына Криспа, но и свою вторую жену Фавсту. А также своего соправителя и императора-соперника Флавия Галерия Валерия Лициниана Лициния (Ликиния). Поверившего на слово и сдавшегося Константину, обещавшему сохранить ему жизнь. Хотя Иордан, в отличие от других историков (например, Аврелия Виктора) утверждает, что Лициний был убит не Константином, а (восставшими?) готами, которые пронзили императора-неудачника мечом. Опять вездесущие готы! Ну, как же без них…

Столь суровый — мягко говоря! — правитель и опытный полководец, как Константин I, не проигравший за всю жизнь ни одного сражения, не мог не поставить римско-готские отношения на совершенно новую основу. Ибо все «варварские» народы, даже гунны, имели шансы на успех, лишь если внутренние неурядицы в Римской империи или слабый император на ее престоле временно давали им возможность добиться перевеса в той или иной части римских владений.

Соотношение сил в огромной Римской «мировой» державе было очень сложным. Хотя власть над ней не всегда оспаривали друг у друга тридцать или тридцать два, но нередко до восьми (!) носителей верховной власти, не считая претендентов на нее. Одни из них именовались «августами», а другие — «цезарями». Отец Константина Великого, Флавий Валерий Констанций по прозвищу Хлор (греч. «Бледный»), был августом западной половины Римской «мировой» империи. Сам Константин I, преодолев бесчисленное множество препятствий, с помощью интриг и военных походов, устранил со своего пути всех соперников, кроме Лициния — властителя ее восточной половины (и, кстати говоря, зятя Константина, женатого на его сестре Констанции). После серии военных столкновений между ними, начавшихся в 314 г. и продолжавшихся целое десятилетие, в 324 г. произошло решающее сражение на подступах к резиденции Лициния — Никомедии. В этой комбинированной (морской и сухопутной) битве готы дрались на стороне Лициния. Поскольку на основании договора с ним были обязаны участвовать в обороне отведенных им для поселения и кормления земель. К тому времени римская армия, видимо, уже не могла без них обойтись. Как писал Иордан:

«…после того как цезарь Максимин («солдатский» император Гай Юлий Вер Максимин Фракиец — В.А.) с их (готских наемников — В.А.) помощью обратил в бегство царя персидского Нарсея (Нарзеса, Нерсеса, Нерсе — В.А.), внука великого Сапора (Шапура — В.А.), и захватил все его богатства, а также жен и сыновей, Диоклетиан же одолел Ахилла в Александрии, а Максимиан Геркулий уничтожил в Африке квинквегентианов — в (Римском — В.А.) государстве был достигнут мир, и готами начали как бы пренебрегать. А было время, когда без них римское войско с трудом сражалось с любыми племенами» («Гетика»).

Впрочем, готский военный контингент в войске Лициния был, видимо, относительно немногочисленным. Вряд ли готы поддержали Лициния, предчувствуя, что Константин является более сильным и, соответственно, более опасным врагом готского народа. И что поэтому необходимо, во что бы то ни стало, помешать сыну Констанция Хлора захватить власть над всей Римской «мировой» державой. Так сказать, по суворовскому принципу: «Далеко шагает, пора унять молодца». Причину выступления готов на стороне Лициния можно скорее объяснить их встречей с Константином I в 323/324 гг. Дело в том, что Лициний, очевидно, нуждавшийся в как можно большем числе воинов для борьбы с Константином, снял войска-лимитанеи с готской границы. Это вдохновило готские грабительские шайки, привыкшие к тому, что римская «граница — на замке», на новый и притом особенно опустошительный набег. Во главе с герцогом-воеводой Равсимодом (именуемым некоторыми авторами «сарматским царем»), повелевавшим вестготскими племенами, готы, перейдя открытую границу, совершили глубокий рейд через Гем во Фракию. Интересно, что на этот раз местное население (по крайней мере, жители приграничья) присоединились к готам. Возможно, варварских пришельцев поддержали многочисленные группы германцев, поселенных римскими властями к югу от Дануба. Немало натерпевшихся от имперских властей (в первую очередь — от беспощадных сборщиков налогов и податей). Хотя и считавшихся «свободными римскими гражданами». И не носивших рабского ошейника с многозначительной надписью «Держи меня, чтоб я не убежал». Приветствовавших вторгшихся в «цивилизованный» римский мир «из-за бугра» соплеменников как освободителей. Не зря академик Л.Н. Гумилев писал: «Варварам было за что мстить Риму» … Во всяком случае, августу Константину I пришлось издать в апреле 323 г. суровый эдикт, приговаривавший каждого, кто сотрудничает со вторгнувшимися в империю готами, оказывает им поддержку или помощь, к жестокой казни — сожжению заживо. Как видим, этот вид казни существовал в Риме задолго до учреждения Святой инквизиции…

Невзирая на предстоящий широкомасштабный военный конфликт с Лицинием, Константин, выступив из Фессалоники (сегодня — Салоники в Греции- В.А.), прошел всю Фракию и всеми силами обрушился на готов. Что стало наглядным доказательством его военного могущества и уверенности в себе. Загнав готов в ловушку на территории будущей южной Румынии, Константин одержал над «варварами» убедительную победу в стиле победы Гая Мария над тевтонами Тевтобода или победы Гая Юлия Цезаря над свевами Ариовиста. Царь-герцог Равсимод пал в бою, а с ним — большая часть его «дикого варварского» войска. Пережившие бойню — в основном, обозная прислуга — так сказать, «нестроевые», женщины и дети, были в качестве военнопленных розданы по разным римским гарнизонам.

Второй раз Константин I Великий продемонстрировал готам свое безусловное военное превосходство в 324 г. Наголову разбив Лициния в двух сражениях под городами Адрианополем (сегодняшним турецким Эдирне) и Халкедоном (Калхедоном, нынешним районом Кадыкёй турецкого мегаполиса Стамбула). Городами, хорошо известными готским предводителям. Сказанное относится в первую очередь к победе, одержанной Константином под Халкедоном и Хрисополем (ненешним турецким Ускюдаром), совсем рядом с проливами и напротив будущего Константинополя, на глазах хорошо осведомленных готов. «Князь» (вождь) вестготов Алика, командовавший готским наемным контингентом в армии Лициния, и едва унесший ноги, твердо уяснил себе одно. Такой император, как Константин, впредь не позволит германским племенам говорить с собой т. н. языком силы. Его догадка подтвердилась вскоре после битвы. Ибо Константин распорядился, к изумлению ошеломленных «варваров», построить грандиозный каменный (!) мост через Истр. Мост, соединивший берега широкого Дануба в районе римской крепости Суцидава, подобный построенному им в молодости мосту через Рен в районе Колонии Аппии Кладвии (нынешнего Кельна). Остатки Константинова моста сохранились до сих пор. Его постройка давала римлянам