Капитан Бугров, облаченный в официальный уник космолётчика, был верен себе: главной его чертой была бесстрастность.

Пожали друг другу руки, Иван пригласил обоих в жилой модуль общежития, предложил кофе. Оба согласились.

Иван включил кухонный комбайн фирмы «Скатерть-самобранка», быстро приготовил космиано – вошедший в моду кофейный микс – и присел на краешек стула, глядя, как усевшиеся за стол гости неторопливо пьют кофе со сливками, смакуя привезенную хозяином из Полтавы нугу с орешками.

– Пей сам, – сказал Бугров. – Или ждёшь, когда мы уйдём?

Иван смутился, взялся за чашку.

– Готовится экспедиция в Персей, – сказал Добряков мягким баритоном. – Вы включены в состав экипажа.

– Спасибо, – пробормотал Иван.

– Вас хотели ещё раз пригласить к себе безопасники. У них возникли кое-какие подозрения насчёт вашей искренности при описании встречи с Вестником.

– Я всё рассказал как было…

– Просчитывалось даже намерение подвергнуть вас пси-сканированию.

Иван шире открыл глаза.

– Пси-допрос?!

– Добровольный, разумеется, но с применением гипноаппаратуры.

Бугров отставил чашку.

– Что ты скрываешь, Иван?

Ломакин потемнел, опуская глаза, потом глянул прямо в лицо капитана.

– Я хотел сначала вытащить инфу сам…

– Подробнее.

Иван собрался с духом, запинаясь, поведал мужчинам историю о сбросе Вестником в его психику огромного файла информации об участниках межгалактических войн древности. Торопливо добавил:

– Но я до сих пор не могу раскрыть этот файл. Лежит в памяти как могильная плита. Я уже и к друзьям обращался, есть у отца знакомый психолингвист…

– Ты общался с ним?

– Не добрался пока.

Гости обменялись взглядами.

– Не суетись, – сказал Бугров успокаивающим тоном. – Мы поможем разобраться.

– Через пси-сканер? – бледно улыбнулся Иван.

– Обойдёмся без спецаппаратуры, это рискованно, можно повредить психику, а ты нужен нам здоровый. Есть методы, поработаем с тобой на борту корабля. С комитетом связываться не будем. Ты знаешь полковника Вересова?

– Нет, кто это?

– Агент сил спецназначения Коскора. Он будет руководить экспедицией.

– Не знаю, – с сожалением повторил молодой человек, озадаченный тем, что ему предстоит знакомство с сотрудником космической контрразведки.

– Тебе придётся с ним контактировать. Не будь с ним особо неразговорчивым, но и не будь слишком откровенным. У него большие полномочия.

– По отзывам служащих с ним ребят он умён, силён, хладнокровен и проницателен, – сказал Добряков. – Жёсток, но справедлив. Чемпион Системы по киберспорту.

– Зачем вы мне это говорите?

Гости снова обменялись взглядами.

– Экспедиция готовится под грифом «совсекретно», – сказал Добряков. – На кону судьбы мира, ни много ни мало. Поэтому начальник экспедиции будет наделён правом задействовать протокол «ЧС» со всеми вытекающими.

Иван с недоверием оглядел лица гостей.

Протокол «ЧС» означал режим «чрезвычайной ситуации», при котором обладатель карт-бланша мог использовать все средства для достижения цели и привлекать для своей деятельности любого члена экипажа.

– Я… понял.

– И последнее, – сказал Добряков, допив кофе и поставив чашку на стол. – Если ваша память всё же активируется и вы вспомните всё, что поведал вам Вестник, расскажите сначала капитану.

Иван перевёл взгляд на каменнолицего Бугрова.

– Хорошо.

– И не делитесь сведениями о своих кладах ни с кем.

– Хорошо.

– Как только вспомните что-нибудь, сразу обращайтесь к Виталию Семёновичу.

– Хорошо, – в третий раз сказал Иван.

6

Несмотря на то что экипаж «Дерзкого» не смог отдохнуть в полной мере после возвращения с Толкина, встречали друг друга возле гигантской глыбы ажурного полированного металла корабля с радостью. Ломакина обнял Альберт Полонски, он с чувством сжал руку навигатора Андрея Нарежного.

– Ну что, орлы-первопроходцы? – заулыбался кванконик корабля Леон Батлер. – Как обычно, летим в незнаемое?

Их никто не торопил, поэтому до прибытия капитана Бугрова компания весело обсуждала новый поход, кто где был, свадьбу Фьоретты, на которой присутствовали все космолётчики за исключением капитана, а потом стало не до шуток, потому что прибыла спецкоманда исследователей, облечённых невиданными полномочиями, и настал момент знакомства.

Вересов оказался высокорослым (под два метра) человеком с простоватым «крестьянским» лицом, как заметил позже Альберт Полонски, но с умными, внимательными, цепкими, голубовато-зелёными глазами. Двигался он гибко и бесшумно, с грацией пантеры, несмотря на видимую массивность, что говорило об его хорошей спортивной подготовке. Представился он коротко:

– Вересов.

А когда Фьоретта поинтересовалась, как к нему обращаться, ответил:

– Даль Данилович. Можно просто Даль.

И улыбнулся.

И ответно ему улыбнулись все, в том числе Иван, потому что улыбка у полковника была тёплая, приятная и не таила ни насмешки, ни превосходства, ни каких-либо негативных оттенков.

Познакомились и с членами его группы. Их оказалось четверо. Из них Ивану был знаком только Ядогава Хироси, астрофизик и ксенолог, с которым он прорвался к вселенолёту. Японец нравился ему своей непосредственностью и выдержкой, и его присутствие в группе показалось оператору корабля хорошим знаком.

Остальные специалисты были незнакомы. Среди них была и женщина – Елизавета, ксенопсихолог, специалист по конфликтным ситуациям, судя по чистоте речи – русская, хотя фамилия у неё была не то испанская, не то бразильская – Клод-Сантуш.

Биолог Тигран Посохин оказался неразговорчивым смуглолицым мужчиной с фигурой бегуна на длинные дистанции: тонкие ручки, костлявые плечики, грудь колесом и мощные мускулистые ноги. Впоследствии выяснилось, что ему пятьдесят лет и он прекрасный собеседник.

Четвёртый член группы Курт Шнайдер, оператор технического сопровождения и он же спец по охране, выполняющий те же функции, что и Филипп Каледин из прежнего состава экспедиции, выглядел классическим качком с мрачноватым, не меняющим выражения лицом и сжатыми в полоску губами. Смотрел он на всех исподлобья, и шутить с ним, да и вообще разговаривать на отвлечённые темы не хотелось.

Бугров скомандовал экипажу занять свои места согласно штатному расписанию.

Экипаж ступил на пандус, дружно помахал руками провожающим из числа обслуживающего космодром персонала и сотрудников СКБ, и пандус втянул их внутрь корабля. Провожающие встали на летающую платформу, унёсшую их в недра космовокзала. Корабль закрыл люки, покрылся слоем туманной воздушной продувки, словно стряхивал с себя земную пыль. С минуту движение вокруг громады крейсера, внушающей уважение и восхищение законченной геометрической красотой, остановилось. Затем коротко пролаял стартовый колокол, и крейсер плавно и быстро пошёл в темнеющее вечернее небо Плесецка, скрывшись из глаз буквально за три секунды.