Поднялись над Землёй в колодце пространства, свободного от всех видов транспорта, на высоту пятисот километров. Провели штатную перекличку со службами международной федерации космоплавания. Корабль помигал габаритными огнями и включил режим двойного ускорения, за четверть часа преодолевая расстояние до орбиты Луны; она осталась в стороне.

С час шли на гравитяге, набирая скорость, близкую к скорости света. Затем «Дерзкий» врубил ВСП-генераторы и скрылся за пределами Солнечной системы, в направлении на далёкий звёздный рукав Персея. Хотя в официальном протоколе Межкосмоса целью его полёта была система нейтронных звёзд в созвездии Треугольника.

На третьи сутки полёта Бугров выключил ВСП-режим и объявил восьмичасовой привал, вызванный диагностированием всех систем крейсера перед «большим прыжком» к цели – звезде, скрытой от земных астрономов облаками пыли, вокруг которой, по утверждению толкиновского Вестника, вращалась планета-капля.

Роль Ломакина в процессе проверки была минимальной, он отвечал за работу летающего парка корабля и справился со своей задачей за час, после чего присоединился к компании Вересова, оккупировавшей уголок отдыха космолёта сразу после заявления Бугрова.

Компания внимала Тиграну Посохину, который, судя по всему, вёл речь об участии в какой-то операции в космосе по спасению людей. Слушали его внимательно, не отрываясь от распития разного рода напитков от кофе до горячего лунного мёда, в том числе и Вересов, предпочитавший фруктовый чай.

Все члены группы были одеты в стандартные «кокосы», отличавшиеся лишь размерами, да цвет костюма Елизаветы Клод-Сантуш, симпатичной блондинки с ямочками на щеках, был не серым, как у всех, а сахарно-белым.

Ломакина заметили.

– А мы вас ждём, Ваня-кун, – встал Ядогава Хироси, изобразив улыбку. – Хотим поговорить о других Вестниках и особенно о том, что ждёт нас в системе планеты-капли.

– Если ждёт, – сухо прокомментировал его слова Курт Шнайдер.

– Присаживайтесь, – радушно пригласил оператора Посохин. – Мы только что закончили обсуждать деятельность внеземных цивилизаций и пришли к мнению, что вывод вашего Вестника о нашей Галактике Млечный Путь как о кладбище мёртвых миров слишком пессимистичен.

– Твоя теория тоже не слишком оптимистична, – с улыбкой заметила Елизавета.

Иван посмотрел на неё непонимающе, и женщина добавила, отбросив со лба прядь волос:

– Он представляет Вселенную как Гиперсистему катастроф.

– Это вовсе не моя идея, – запротестовал Посохин, – но я её всецело поддерживаю.

Иван вежливо улыбнулся. Желания участвовать в дискуссии у него не было. К тому же информация, полученная от Вестника, имела несколько иной оттенок: Вселенную разумную погубили не звёздные катастрофические процессы, а сами мыслящие существа.

Ядогава понял мимику оператора.

– Трудно осознать, что в нашей Галактике не осталось высокоразвитых цивилизаций, не правда ли? Если учесть, что в ней, по расчётам моих коллег, насчитывается более трёх десятков миллиардов потенциально обитаемых планет.

– Вестник говорил, что в ней было более миллиарда цивилизаций, – сказал Иван.

– Вот мы и спорим, все они погибли в древней войне или нет, – сказал Посохин. – Возможен ведь и другой вариант – цивилизации вымерли в соответствии с законом Ропа – Сепкоски. Его ещё называют законом глобальной деградации.

– Не слышал о таком законе, – сознался Иван.

– Ему почти сто лет. Американские палеонтологи Дейв Роп и Джек Сепкоски, изучая древние отложения, пришли к выводу, что каждый биологический вид имеет свой период существования. Предельный возраст человеческой цивилизации, по их подсчётам, равен двум миллионам лет. После этого, как бы ни был продвинут человек, он естественным образом деградирует и отмирает как биологический вид. Кстати, подтверждение этому процессу уже налицо: люди потеряли интерес к космосу и вообще к изучению нового, неизведанного.

– Мало кто из крупных учёных принимает положения Ропа как закон, – возразил Ядогава.

– Но он ничуть от этого не страдает, – пожал плечами Посохин. – Разве что природа не всегда соблюдает период в два миллиона лет. Динозавры вымирали сотни миллионов лет, до них были насекомые, которые тоже вымирали долго. А вот человек деградирует быстрей. – Посохин подмигнул Ивану. – За счёт единых госэкзаменов, цифровизации и компьютеризации. Мы скоро станем компьютерам не нужны.

– Не ёрничай, Тигран, – с укором сказала Елизавета.

– А эти палеонтологи предсказали, кто придёт на смену человечеству? – с любопытством спросил Иван.

– Мы заменили динозавров, нас тоже кто-то заменит, – сказал Посохин.

– Кто, если не секрет?

– Может быть, снова насекомые, только уже другого масштаба. Уже полста лет наблюдается рост популяции муравьёв. Они вполне способны завоевать Землю. Я в детстве читал роман классика американской литературы Саймака «Город». Не читали? Рекомендую.

– Только не муравьи, – покачала головой Елизавета. – Скорее что-то летающее, осы, например.

– Только не осы, они тоже скоро исчезнут как вид вслед за пчёлами.

– Тогда птицы, среди них есть очень умные – вороны, например.

– Не спорьте, коллеги, – сказал Ядогава. – Мы заговорили о цивилизациях Галактики, могла ли война уничтожить их все до единой. Человек же может уничтожить сам себя и без участия в галактических разборках.

– Я понял Вестника именно так, – развёл руками Иван. – Войну полмиллиарда лет назад проиграли все.

– Это были цивилизации биологического вида? – спросила Елизавета.

Иван поймал взгляд Вересова, до сих пор не произнёсшего ни слова. Это молчание нервировало, заставляло напрягаться и тщательно формулировать мысль.

– Мы об этом не говорили. Корабль Вестника был явно создан существами, похожими на людей. Настолько похожими, что он принял нас за потомков создателей. Что касается других Вестников, то из тех, о каких зашла речь, ни один не был построен гуманоидами. Огневики были плазмоидами, планету-куб формировали огромные механизмы, жители Орилоуха вообще представляли собой живые математические формулы.

– Не могу даже вообразить, – буркнул Шнайдер.

– А Вестник вам не показал их облик? – спросила ксенопсихолог. – Действительно очень трудно понять, что такое живая мыслящая математическая формула.

– Опять же, насколько я понял Вестника, Орилоух – это не планета в том смысле, как принято считать, а объект величиной с планету, такой ажурный шар наподобие снежного кома, но с целыми, постоянно изменяющими форму снежинками. Они и представляют собой реализацию формул. Это всё, что я помню.

– Вот куда надо было лететь, – с сожалением проговорил Ядогава. – Разумные существа – математические формулы! Это за пределом моих фантазий!