Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Домой Березинцев вернулся ближе к четырём. В скором времени уже нужно было собираться на работу. Когда он закатил мотоцикл во двор, Ольга, которая в огороде полола грядки, оглянувшись, поинтересовалась:
– Опять к кому-то ездил? Всё ищешь концы?
– Ну, да-а-а… – Андрей устало вздохнул. – Промотнулся по своему ветучастку, глянул, где, что и как… А то, случись, какой-нибудь даниловский раздолбай выкинет курицу или поросёнка, а Хрупкий это заметит – визга опять не оберёшься…
О своих сегодняшних опасных приключениях он решил никому не рассказывать. Жене – зачем это знать? Чтобы последнего сна и покоя лишилась? Да и всех остальных, включая всё того же всезная-Зазнобина, информировать об этой поездке совершенно ни к чему. Мало ли какими путями эта информация дойдёт до ушей кубердяковских «нукеров»? А они – в этом можно быть уверенным! – теперь постараются найти неизвестного, посмевшего сунуться на «заповедную» территорию. Будь Березинцев одинок, то опасаться мог бы только за себя одного. Но нет ничего хуже бояться за своих близких. Такая ноша – самая тяжкая из нош. И хотя его с близкого расстояния никто не видел, не было стопроцентных гарантий, что бандиты Кубердяка не опознали в его мотоцикле пятьдесят шестой ИЖ, каковых в районе остались крохотные единицы, и по марке мотоцикла не начнут вычислять хозяина. Поэтому, к удивлению жены, с этого вечера он стал доставать из сейфа свою двустволку и оставлять её на ночь заряженной – бережёного, как известно, и Бог бережёт.
* * *
Нелирическое отступление о ночных визитёрах, отморозках и ворах
Как-то раз, года за два до описываемых событий, поздней вечерней порой к Березинцеву притащился один из «шанхайских» недавних приезжих, некий Фыркунов. Выйдя к нему, Андрей вместо просьбы подлечить какую-нибудь его животину, услышал, даже, не просьбу, а чуть ли не приказ «подлечить» самого визитёра, жаждущего «добавить». Объяснив «страждущему», что тут ему не шинок, не кабак, тем более, что дома спирт он не держит, Березинцев предложил выпивохе, мягко говоря, удалиться. Но тот упёрся и даже начал угрожать. Андрей попытался выпроводить пропойцу со двора. Но тот, судя по всему, решил «показать характер» и полез в драку. Пришлось и Андрею применить силу. Подрались они крепко. Фыркунов противником оказался не хилым и весьма агрессивным. Но, тем не менее, Березинцев, пару раз хорошо «зарядив» ему в «бубен», выставил наглеца на улицу. Тот, подняв крик, что сейчас приведёт своих «корешей», с которыми «порвёт как Тузик грелку этого хренова коновала», куда-то убежал.
Выбежавшая из дома Ольга была до крайности напугана и растеряна. Такого за всё время, сколько Березинцевы жили в Даниловке, ещё не было ни разу. Да, случались мелкие «наезды» дегенератов, наподобие Кочетка или того раздолбая-дембеля. Но до того, чтобы вот так, нахрапом, учинить настоящий мордобой, местные маргиналы не доходили. Решив завтра же, с утра, «подпрячь» к «разбору полётов» участкового, Андрей обработал пару ссадин на лице и лёг спать. Но около двенадцати в окно раздался отрывистый стук. Проснувшись, Березинцев услышал, как кто-то пьяным голосом орёт:
– Выходи, падло! Поговорим!
Поднявшись, Андрей быстро оделся, намереваясь выйти к расходившемуся пропойце. Но в этот момент из прихожей донёсся звон разбитого стекла и гвалт уже трёх глоток, требующих, чтобы он к ним вышел. Стало ясно, что с сразу троими, да ещё и, не исключено, имеющими какое-то оружие, просто так не справиться. Может, пугнуть ружьём? Но пока его достанешь из сейфа, соберёшь, зарядишь… А тут всё могут решить секунды. Быстро достав из своей сумки длинный, остро наточенный секционный нож, Березинцев подошёл к окну. Разбив наружное стекло, Фыркунов замахнулся, чтобы разбить и внутреннее. Ну а потом, судя по всему, он собирался лезть в дом. И как быть тогда? Тогда придётся пустить в дело свой ветеринарский «кортик»… Однако, в таком случае, Андрей сам рисковал оказаться в роли ответчика! И ещё неизвестно, как на этот его шаг посмотрит суд. Запросто ведь могут припаять весьма двусмысленную статью (гореть бы ей в аду!) о «превышении пределов необходимой обороны».
Вот ведь, действительно, как «здорово» придумал кто-то из законодателей! Когда кровавые беспредельщики глумятсяся над чьей-то семьёй, полосуя ножами, порой, даже грудных, «самый гуманный и справедливый» обязательно учитывает их душевное состояние, даже то, насколько потерпевшие «спровоцировали» своих убийц. Вон, даже статью о «вышке» отменили. Теперь любой чикатило чувствует себя защищённым. Какое бы чудовищное злодеяние он ни учинил, самое большое, что его ждёт – отсидка, пусть и пожизненная, на казённых харчах. А вот тот, кто оборонялся и защищал свою семью, очень даже часто карается «по всей строгости». И – тем не менее! Плевать на возможный срок. Плевать! Чем видеть, как сбрендившая шваль глумится над его семьёй, лучше прикончить всех троих, пусть даже и ценой своей свободы.
Все эти мысли за какие-то секунды пронеслись в сознании Березинцева. Выглянув в прихожую, Ольга, плача, спросила:
– Чего им от нас надо?! Что это за твари? Они в дом не ворвутся?
– Нет! – стиснув зубы, твёрдо пообещал Березинцев. – Они сейчас не ворвутся, а нарвутся!
В этот момент проезжавшая где-то в отдалении машина ярко осветила фарами дом, и отморозки увидели стоящего у окна Березинцева, со сверкнувшим полировкой длинным лезвием в его руке. Как видно, это их отрезвило мгновенно. Схватив Фыркунова за руки, собутыльники поспешно оттащили его от окна, испуганно зачастив:
– Димон, Димон, хорош! Пошли, пошли! Всё! Двигаем отсюда!..
Когда на следующее утро Андрей вернулся с фермы домой, Ольга рассказала, что в его отсутствие к ним приходила жена вчерашнего пропойцы, Софья. Проливая обильные слёзы, Фыркунова умоляла Ольгу не заявлять в милицию. По её словам, из-за дурковатого мужа, они уже несколько раз меняли место жительства. Уехали бы и сейчас, да уже не на что. По словам Софьи, из-за бесконечных пьянок «благоверного», иной раз, нечем кормить детей.
– …Она обещала, что он к нашему дому теперь и близко не подойдёт… – как-то непонятно вздохнув, добавила Ольга.
– То есть, ты считаешь, что им можно поверить, и к участковому не обращаться? – намыливая руки,
