Да, мать одна растила. Да, появился отчим. Нет, отличный умный парень. Да, всё отлично. И дома, и вне дома. Ну, директриса орёт на нас после каждой выходки, так и на Катю с Борей тоже орёт.

В общем и целом, та ночь рядом с гранитной мастерской многое изменила.

Нам было по четырнадцать, мы были со своими «глобальными» проблемами и не задумывались о будущем. Нас не тревожили спальники на твердом полу, не тревожило то, что запивали мамины куриные ножки паршивой газировкой. Нам было по барабану, что мы у промзоны и несовершеннолетние. Что? Район небезопасный? Так мы...

А...

Да.

Презервативы.

В общем, десять раз перечитав принцип смешивания сил, мы с Катей кое-что попробовали.

Взяли стальную трубку. После долгих экспериментов выяснили, что если напитать ее силой воздуха — ни черта не выйдет. Чтобы вышло и через нее засасывало воздух, надо, чтобы руки были с двух сторон от трубки. С одной руки Катя выпускала силу, а с другой собирала. В итоге получаем неплохой такой насос, обогащающий воздух на выходе магией.

Я в это время у противоположного конца от презерватива подставлял свою руку и выпускал силу смерти. Боря держал презерватив и с дикими глазами наблюдал, как он наполнялся дымом ядовито-кислотного цвета.

Да, не сразу. Да, помучавшись, но у нас получилось.

Что получилось?

Да кто бы знал!

Но! Когда мы один такой шарик эксперимента ради проткнули на улице, то в небо поднялось небольшое зеленое облачко. Ветра не было и оно медленно поползло вверх. А тут как по заказу ворона летела мимо...

В общем... на одну ворону у нас в городе меньше.

Что? Думаете, мы на этом успокоились?

Нет конечно. Воскресенье, мастерская закрыта, заводы стоят. Людей в округе нет... Ладно. Не должно было быть.

В общем, мы привязали к какой-то арматуре все наши девятнадцать надутых презервативов. Не спрашивайте, о чем думали родители Кати, когда выдавали сразу двадцать штук. Понятия не имею, что у них в голове.

Однако после воздействия Бори все они разом лопнули и потянулись вверх красивым кислотно-зеленым грибом.

Мда.

Мы его оценили из плотно закрытого окна нашего клуба, но вот после этого началось странное.

Мы уже сидели за столом. Катя уже задула свечи на купленном торте, как раз под хлопки контрацептивов и зеленый гриб в окне. Да, согласен, салют так себе. Как хозяйка наша Екатерина торжественно разрезала торт так, чтобы нам с Борей досталось одинаковое количество свечек.

В этот момент раздался топот, а спустя несколько секунд в нашу каморку ввалились ребята с оружием и полной антимагической броне.

Катя стоит офигевшая с ножом и пялится на них.

Боря невозмутимо наливает чай.

За окном падают дохлые птицы.

А я смотрю на эту банду вояк в ступоре, спокойно беру свечку со своего куска торта, откусываю ее и так довольно мычу:

— М-м-м-м-м! Парафиновые! Мои любимые!

И-и-и-и-хихихи...

Кхэм.

Да.

Простите, немного приврал.

Боря прикусил губу и покраснел, тщетно скрывая ржач. По плечам спалился. Мусаев вечно портит нам шоу.

Собственно, почему я это вспомнил? Так, это был первый раз, когда я заметил рядом императорскую канцелярию. Да, на тот момент я уже точно был уверен, что они где-то рядом, но боевое крыло видел впервые. Это, кстати, был день моего маленького триумфа.

У всех есть слабости.

Кто-то любит сладкое, кто-то занимается сексом с собаками. Нет, не одобряю, но если собаке нравится — проблемы собаки и хозяина... или хозяйки.

У меня же была небольшая слабость.

Любил я имперскую канцелярию... Как говорили в моей прошлой жизни, «троллить». Да. Этого не отнять.

Но несмотря на все это...

Тот день рождения был для Кати... Знаковым что ли?

Катерина наша с виду не поменялась, но мы с Борей заметили кое-что. Она стала ревностно к нам относиться и не подпускать девчонок. Один раз до драки дошло.

И я не знаю, кто там кайфует из-за того, что девчонки за тебя дерутся. У меня это вызывает только раздражение, негодование и банальное отвращение. Девушки не должны драться. Сплетничать, интриговать — да. Драться — это уже чересчур.

Боря со мной был полностью солидарен. Именно он взял на себя Катю и с трудом, и стальными объятиями утащил её подальше от Демидовой.

Кто такая Демидова?

Ну, в общем, в нашем классе «Выродков» прибыло. Сначала одна девчонка, потом вторая, а затем и третья. Поначалу я не понял, что происходит. Девчонки держались отстраненно, хмуро на нас поглядывали. Ну, подумаешь, знатные рода. Демидова вон вообще из княжеской фамилии. Ну, Наумову зачем-то перевели к нам. Да, в курсе что она из древнего рода.

Мне то ни холодно, ни жарко.

А потом как-то я заметил, что на меня поглядывают.

Потом неловкие движения: то тут случайно ручку перед твоим носом уронят, то столкнутся в проходе так, что нос к носу. Затем как-то пуговиц незастегнутых у них все больше и больше, а юбки все короче и короче. А мне на секундочку уже четырнадцать было.

Катя все терпела.

До того, как они посягнули на нашу святыню — наш столик в столовой.

Да, она молчала, когда нас с Борей откровенно кадрили и соблазняли. Она молчала, когда Наумова к Боре прижалась и ручкой его по груди гладила. Даже промолчала, когда, потеряв стыд Демидова, подошла ко мне сзади и начала массировать плечи, а на ухо шептала мне, что знает секретные техники массажа.

Но вот когда мы пришли в столовую, а там сидели все наши девчонки... За нашим столиком. Тут то её и переклинило. Лопнуло терпение у нашей Кати и зачесались кулаки.

Мда...

Разняли, высказали всё, что думаем Екатерине, затем Демидовой, а после выслушали лекцию от директора, что тот стол в углу — не наша собственность.

Как бы там ни было, Катя то ли приревновав, то ли окончательно войдя в кураж, тоже начала одевать юбки с сомнительной длины. Затем постепенно уменьшать количество застегнутых пуговиц на блузке...

Эх, Катя-Катя... что же ты с нами делала, засранка белобрысая.

Так дальше продолжаться не могло, и нам нужно было с этим что-то делать.

***

Гарри взглянул на Бориса, сидевшего рядом.

— Достал?

— Достал, — кивнул он и пододвинул к себе тарелку с котлетами. — Спортзал был закрыт, но мне удалось забраться на кухню.

— Хотя бы так, — вздохнул Гарри. — Чёрт меня тогда дёрнул выкинуть ножницы.

— Это был точный расчет, — хмыкнул Боря. — Камень я