В своем стремлении одолеть Григория VII Генрих IV назначил своего папу (или антипапу, как его обычно называют) Климента III (ум. в 1100 г.), который пользовался поддержкой как в Германской империи, так и в других странах. Он также написал письмо митрополиту Киевскому, чтобы получить поддержку Русской церкви (параллельно велись переговоры Генриха IV с Всеволодом Ярославичем о заключении династического брака). И хотя митрополит решительно отверг предложения Климента III, сама попытка была важна, поскольку продемонстрировала, что Русь – это одно из государств, наряду с Францией, Польшей и Англией, которые антипапа пытался привлечь на свою сторону. При этом он не рассматривал Русь как нечто относящееся к другой сфере влияния. Однако история на этом не заканчивается. Когда Евпраксия Всеволодовна ушла от своего мужа, она приняла сторону папы в борьбе против него. Она ездила по всей Европе, выступая на собраниях епископов, рассказывая о грехах своего мужа, а также о величии папы (к тому времени им стал Урбан II). После того как Евпраксия сменила сторону, папство получило преимущество в борьбе за инвеституру. Это тем более важно, если верить тому, что она также переманила одного из сыновей Генриха IV от первого брака на сторону папы. И если мы представим, что Русь не была частью средневековой Европы, как традиционно утверждается, то эта история никогда бы не произошла. Но тем не менее она случилась. И Евпраксия, которая была германской императрицей и выступала от лица римского папы, не стала на родине отверженной из-за союза с Римской церковью.

Напротив, она стала монахиней после смерти своего мужа и была похоронена в одном из наиболее почитаемых мест Руси, а также часто упоминалась в источниках, которые обычно говорят только о мужчинах. Все это говорит о том, что в то время не было никакого религиозного противостояния с Западом. Напротив, Евпраксия удостоилась торжественного погребения за то, что достойно представляла Русь и свою семью.

Эти примеры демонстрируют глубокую религиозную взаимосвязь европейских стран, особенно Руси и папства. Традиционно эти связи упускают из виду, в результате чего не только Русь выпадает из поля зрения, но и значительные отрывки информации о том, что и как могло происходить в каждой из этих ситуаций. Борьба за инвеституру – это наиболее яркий пример, поскольку он фигурирует во всех учебниках по средневековой истории, но Русь в связи с ней никогда не упоминается, несмотря на огромную роль Евпраксии. Включение же Руси поможет лучше представить, чем была средневековая Европа, какие события и почему там происходили.

То, что Русь была частью Европы, подтверждается не только приведенными здесь примерами. Важнейшие торговые пути связывали Русь с Византией на юге и Скандинавией на севере, Польшей, Венгрией и Германской империей на западе. Особое значение, в том числе уже и в XII в., имела балтийская торговля. Из итальянских городов на Русь прибывали ремесленники и специалисты. Лучшие мастера-мозаичники приезжали из Византии. Пользовались и услугами архитекторов из Германской империи. Таким образом, связи, которые показаны здесь, – это всего лишь верхушка айсберга, но и этого хватит для представления нового подхода к средневековой Европе.

Новый взгляд на Европу. Создав новую, расширенную картину средневековой Европы, хотя бы и в виде наброска, мы можем увидеть, что она существенно отличается от традиционных представлений. Я надеюсь, необходимость такой новой картины очевидна. На примере борьбы за инвеституру было показано, как обращение к Руси и русской политике того времени помогает создать расширенную, более интересную и точную картину событий. Оказывается, в этих событиях участвовали не только Германская империя и папство, но и практически вся Европа, как Запад, так и Восток.

В оставшейся части книги мы более подробно поговорим конкретно о титулах. Титулы – это важный индикатор статуса. Например, когда мы перечисляем людей, титулы становятся способом ранжирования и определения наиболее могущественных среди друзей, врагов, союзников и соседей. Титул правителя Руси не является исключением, а потому так же важен. Таким образом, убедившись, что Русь была неотъемлемой частью Европы, мы двинемся дальше в нашем изучении титулов русских правителей в контексте средневековой Европы как целого.

Традиция перевода термина «князь» английским словом prince или duke возникла не на пустом месте. Переводы, как и исторические документы, – это продукт своего времени и переводчиков. Если анализировать проблему перевода этого титула, то необходимо понять, что стало причиной перевода термина «князь» как prince или duke и как это исправить. Нужно также иметь в виду два фактора, которые усложняют ситуацию: во-первых, это распространенность и общепринятость такого варианта перевода и его использование в современной историографии, что также поможет нам оценить масштаб задачи по изменению перевода этого слова. Во-вторых, перевод термина «князь» как prince или duke верен для некоторых исторических периодов, но только не для того, который затронут в данной работе.

В середине XVI в. британские купцы, искавшие новые, удобные и легкие, пути в Центральную и Южную Азию, начали пользоваться восточноевропейскими речными системами, расширяя при этом свои контакты с московским (или русским, в некоторых современных работах) правителем. Они обнаружили государство, возглавляемое «царем», который был окружен другими членами своей семьи, которые помогали ему управлять страной и имели титул «князь». Джайлс Флетчер в своей книге «О государстве русском» дает одно из наиболее исчерпывающих описаний Московии того периода, которое будет использоваться здесь в качестве примера. В книге довольно подробно даны описания московского правительства, царя, правящих фамилий. О князьях (термин, который он использует) мы читаем: «Четвертую и низшую степень дворянства составляют лица, носящие название князей, но происходящих от младших братьев главных домов, будучи их потомками через многие поколения. Они не имеют никакого родового наследства кроме одного пустого имени или титула князя». В том же духе он продолжает и дальше, употребляя термины duke и kni-az в качестве синонимов. Такое изменение в структуре власти, произошедшее между интересующим нас периодом и временем прибытия англичан в Московию, было результатом централизации, имевшей место в XIV в., в результате чего Владимировичи были полностью подчинены нескольким лицам, таким как правитель Москвы. В результате произошли изменения в использовании титулатуры, аналогичные тем, которые ранее произошли в Западной Европе. Отныне все Владимировичи мужского пола титуловались «князьями», даже если они не владели городами, не занимали никаких должностей и не имели никакой власти. Для английских купцов и других приезжавших в Москву путешественников было очевидно, что царь был верховным владыкой, а князья – всего лишь второразрядными слугами, хотя и принадлежали к той же династии. Поэтому они обычно переводили титул «князь» как «герцог», применяя английский вариант иерархии дворянских титулов. Такой перевод был оправдан в то время, и в последующие века. В XX в. перевод титула «князь» варьировался от duke к prince. Возможно, это было попыткой отделить недавнее имперское прошлое от более отдаленного Средневековья, хотя это лишь мое предположение. Несмотря на всю логику, большинство современных англоязычных публикаций, в которых речь идет о правителях Руси, используют термин prince. И хотя для Макиавелли «князь» (рус. «государь») был суверенным правителем, к XII в., если верить Оксфордскому словарю английского языка, такое понимание стало анахронизмом, и титул вместо этого стал использоваться для обозначения сына правителя (в английском языке prince – это и князь, то есть правитель, и принц, наследник трона. – Пер.) или вассала. Таким образом, перевод термина «князь» как prince или duke точен для XII и XIV вв., но он не соответствует более ранним периодам средневековой истории.