Он слушал внимательно, усмехался, все козыри в его руке.

– Вы не из Нижних Долин? – спросил он внезапно.

– Вы не любите Нижние Долины? – ответил я вопросом на вопрос.

– Напротив, – сказал он любезно. – В Нижних Долинах благородные люди сохранили древние вольности, там к ним отношение уважительное, а здесь его величество слишком уж подмял всех под себя. Наши вольности попраны…

– Но находились отважные, – спросил я, – кто противился?

Он посмотрел хмуро и с неприязнью.

– Хотите сказать, я не противился, потому уцелел?

– Я так не сказал, – запротестовал я, но всем своим видом подтвердил, что сказал именно так, но из вежливости говорю это, чтобы не обидеть хозяина. – Возможно, вы тогда разделяли взгляды короля на единоличность власти…

Он посмотрел исподлобья.

– А клан?

Я переспросил:

– А что клан?

Его лицо стало неприятным.

– Я глава большого и могущественного рода, который идет из глубины веков, но не глава клана!.. А клан противится воле короля. Я, даже если бы захотел принять сторону короля, не сделал бы этого!

– Прежде верность клану, – сказал Фицрой убежденно, – потом королю. А как же иначе?

Теринг взглянул на него с одобрением.

– Вы хорошо все понимаете, юноша. А вот ваш друг…

– Мы из разных королевств, – пояснил Фицрой, – мой друг из таких далеких земель, что ему многое здесь в диковинку.

– Далеко же вы оба забрались, – заметил Теринг. – Опасно было на дорогах?

– Не для нас, – заверил Фицрой. – Я считал, что во всем королевстве никто лучше меня не владеет оружием, но когда встретился с Евгеном…

Он сделал паузу, Теринг спросил:

– Что, он как боец еще лучше?

– Я понял, к своему стыду, – ответил Фицрой, – что для него я деревенский пастух с палкой в руке…

Теринг спросил с недоверием:

– Вот так настолько?

Мужчины за столом начали хмуриться, слова Фицроя еще бы не задели, никто из нас не допускает, чтобы кто-то был круче, а если и допускает, то со скрипом и не раньше, чем получит веские и неопровержимые доказательства.

Один из них, рослый мужчина со шрамом на скуле и заросший черной бородой до самых глаз, сказал мощным, громыхающим голосом:

– Это интересно… Даже очень интересно…

Рядом с ним глерд в пышных дорогих одеждах сказал тише, но в голосе крылось коварство:

– Доблестный глерд, а не покажете свое умение? Для нас это будет счастье и урок, а для вас возможность показать свое превосходство…

Я поморщился, но пока подбирал вежливые слова, чтобы отклонить предложение с наибольшей любезностью, Фицрой сказал почти с восторгом:

– Да! Это прекрасное завершение ужина!.. И спаться будет приятнее.

Теринг сказал весело:

– Эй, там!.. Принесите меч глерда Фигеля, который сейчас в гостевой комнате… Да побыстрее!

Сразу двое слуг ринулись из комнаты, я напрягся, нам еще не хватало, чтобы Фицрой начал перерубывать мечи противников, как деревянные прутики, однако он, бросив на меня взгляд, покачал головой.

– Нет-нет, извините… Я предпочитаю разминаться тупым оружием.

Теринг спросил с презрением:

– Глерд, что за слова я слышу? Вы хотите сказать, что вам недостает отваги?

– Увы, – ответил Фицрой сокрушенно, – иногда теряю самообладание… Так сказать, прихожу в боевую ярость. И, о чем почти сожалею, рублю всех. Потому обнажаю свой меч только в битвах.

Теринг усмехнулся:

– Хорошо. Выдать им затупленные мечи!

Слуга, что принес меч Фицроя, я узнал по размеру и предельно скромно украшенным ножнам, остался у входа, а другой отлучился ненадолго и вернулся с двумя уже обнаженными мечами стандартной длины.

Мужчины задвигались за столами, поворачиваясь в сторону середины зала, а те, у кого в руках кубки с вином, поспешно поставили их на столешницу.

Фицрой взял меч и ждал, а его противник некоторое время размахивал своим клинком, демонстрируя умение обращаться с оружием.

Теринг сказал с чувством:

– Прекрасно!.. Разве это не лучшее на свете зрелище?.. Потому никогда не приглашаю в замок комедиантов и всякого рода странствующих артистов. Разве кто-то еще может доставить такое же удовольствие?

Гости поддержали довольным ревом, кто-то азартно начал стучать кубком по столу.

Противник Фицроя, продолжая размахивать мечом, начал приближаться, затем резко сменил позицию и сделал быстрый выпад.

Я впервые видел, как дерется Фицрой. Хотя уже не раз сражались плечо в плечо, но тогда не до любования, а сейчас наблюдаю из удобного кресла, рядом удобно расположились с кубками вина Теринг и другие.

Опасности особой вообще-то нет, мечи хоть и металлические, но нарочито затуплены, это уже для обучения продвинутых новичков, что переходят от деревянных, к тому же у Фицроя в Гарне отобрали только меч, но не позарились на одежду, а у него как раз рубашка для горнолыжников, что при ударе мгновенно приобретает армированную жесткость. Чтобы оставить хотя бы кровоподтек, нужно суметь пробить эту жесткость, а это вряд ли, нужно бить со всего размаха тяжелым топором…

Все гости за исключением Теринга подбадривали противника Фицроя, тот напирал, однако Фицрой даже не стал пятиться, успевал парировать и отбивать удары, несколько раз имитировал касание острием то горла противника, то живота, дважды коснулся левой стороны груди, указывая точно в сердце.

Крики постепенно слабели, наконец Фицрой умело закрутил лезвием меча клинок поединщика, тот выскользнул из ослабевших пальцев и улетел на другой конец зала.

– Ох, – сказал Фицрой, – вы поскользнулись, я сам видел… Подберите меч, продолжим забаву.

Тот посмотрел на него исподлобья, оглянулся, один из слуг уже бежит к нему, держа меч рукоятью вперед.

– Да, – сказал он, – я… поскользнулся.

За столом уже умолкли, а когда рукоять меча снова выскользнула из ладони воина, словно живая рыба, Теринг произнес густым голосом:

– Все-все!.. Поединок окончен, наш доблестный гость показал…

Фицрой прервал:

– Простите, но я даже не разогрелся. Может быть, мне будет интереснее против двух?

Теринг посмотрел на него испытующе.

– Вы уверены?

Фицрой бесстыдно улыбнулся.

– В боях вообще противников не считаешь… Но, как видите, я даже без шрамов.

Теринг нахмурился, хотя шрамы и украшают мужчин, но все-таки больше умения у тех, кто эти шрамы оставляет.