Однако вскоре после войны Хессен исчез, испарился. Возможно, он покончил жизнь самоубийством.

Нигде не упоминалось, что он проживал в Баррингтон-хаус.

«Друзья Феликса Хессена» ругали книгу Майлза Батлера, считая ее частью кампании либеральных художников против Феликса Хессена.

Еще на веб-сайте помещались более тридцати эссе о его пропавших полотнах в масле, наброски к которым были якобы только подготовкой к «великому видению Вихря». Если верить интернет-странице, исчезновение картин также явилось результатом заговора. Они были похищены, и их до сего дня прятали где-то художественные советы, поскольку имя Хессена все еще ассоциировалось с фашизмом.

«Друзья» встречались раз в две недели, чтобы послушать лекции заезжих гостей и принять участие в «Скрытом ландшафте лондонского периода», что бы под этим ни подразумевалось. В ближайшую пятницу в Кэмдене состоится лекция «Хессен и нацистский оккультизм», которую прочтет гость из Австрии, Отто Херндель. За подробностями предлагалось обращаться по телефону к некому Харольду. Эйприл быстро просмотрела темы пятничных встреч общества «Феликс Хессен и культ разложения», «Пирушка для проклятых. Невидимый мир Феликса Хессена и Элиота Колдуэлла», «Кукольный гротеск в довоенной живописи», «Дикость. Взгляд на Бестию», «Сюрреализм и модернизм Эзры Паунда. Видения из Вихря».

Все вместе это походило на настоящий винегрет, и Эйприл скоро почувствовала, что у нее мельтешит перед глазами от незнакомых слов и непонятных аллюзий. Однако же она записала номер Харольда. В конце концов, он — доктор метафизических наук. Эйприл не вполне понимала, что это означает, но он показался крупным специалистом по Хессену, поскольку был автором большинства эссе и книги, которые общество обещало в скором времени опубликовать.

Эйприл щелкнула по ссылке, ведущей в галерею с уцелевшими работами Феликса Хессена, и у нее зашевелились волосы. Когда наконец все они загрузились, картинка за картинкой, Эйприл ощутила, что у нее кружится голова, и ей пришлось сосредоточиться, чтобы что-нибудь разглядеть. Если ей требовалось визуальное воплощение болезненных фантазий двоюродной бабушки, тех жутких существ, которые толпились вокруг Лилиан и загоняли ее обратно в Баррингтон-хаус, то именно их и запечатлел Хессен. Углем, гуашью и тушью. И он сделал это еще в тридцатые, задолго до того, как Лилиан начала вести дневники.

Эйприл провела в Бэйсуотере остаток утра, пила кофе и ела слоеные пирожные. Она несколько часов с удовольствием наблюдала мир сквозь витрины ливанского кафе, залитые дождем. Все это время она пыталась осмыслить то, с чем впервые столкнулась в записях бабушки, и вот теперь обнаружила на невнятном интернет-сайте. Она жалела, что вообще заглянула в дневники, но теперь не могла отделаться от желания понять, почему Лилиан и Реджинальд были настолько одержимы этим существом, начисто лишенным каких-либо человеческих качеств и рисовавшим омерзительные картины с мертвыми животными, трупами людей и марионетками, которые, кажется, являли собой гибрид первых двух. Эйприл вовсе не доставило удовольствие созерцание рисунков в Интернете, но вот теперь некоторые из них всплывали в памяти. Нечто, похожее больше всего на черную обезьяну с лошадиными зубами, пришло ей на ум, заставив содрогнуться. Одного взгляда на рисунок было достаточно, чтобы услышать, как визжит эта тварь. Но, избавившись усилием воли от этого образа, Эйприл сейчас же увидела перед мысленным взором следующий: неведомое существо глядело вверх из подвального окна; оно напоминало женщину, очень старую женщину, та состояла из одних костей.

Сидя за маленьким столиком в кафе, Эйприл приняла решение. Она прочтет книгу Майлза Батлера о Феликсе Хессене, человеке, которого Лилиан обвиняла в том, что он разрушил ее жизнь. Она сходит на встречу «Друзей Феликса Хессена» и еще переговорит со всеми в Баррингтон-хаус, кто знал бабушку в молодости. Она обязана сделать это для Лилиан, потому что этого не сделает никто другой. По крайней мере, в пятницу Эйприл сможет перед вечерней лекцией пройтись по рынку в Кэмдене, а потом побеседует с кем-нибудь из обещанных специалистов. Просто чтобы лучше представлять себе этого художника, человека, который изображал такие ужасы.

К полудню Эйприл пришла еще к одному твердому заключению: больше она не станет ночевать в Баррингтон-хаус.

В гостиничном номере на Лейнстер-сквер Эйприл поковыряла вилкой взятую навынос во вьетнамском ресторанчике еду, выпила шардоне и раскрыла книгу Майлза Батлера на предисловии.

Альбом в мягкой обложке насчитывал всего сто двадцать страниц и в основном содержал репродукции рисунков Хессена. В галерее Тейт в Пимлико оказалось не больше десятка экземпляров книги, да и те стоили недорого.

— Она с самого начала плохо расходилась, — пояснил продавец книжного магазина при галерее. — Это чтение не для всех. Галерея даже собиралась еще раз уценить тираж.

— Моя двоюродная бабушка была знакома с художником, — ответила Эйприл с чувством непонятной гордости.

Однако ни на кого последние слова, кажется, не произвели впечатления.

Из галереи Эйприл отправилась обратно в Баррингтон-хаус, чтобы захватить необходимую одежду и туалетные принадлежности. Выходя из здания, она притормозила у стойки портье, чтобы поговорить со Стивеном, пока у того не закончилась смена.

Он не задавал вопросов по поводу ее решения переехать в гостиницу. Кажется, он удивился, что девушка не сделала этого раньше, учитывая состояние квартиры. Эйприл подумала, что, наверное, Стивен даже обрадуется, потому что теперь она не станет так часто просить его об услугах. Но портье лишь сообщил, что и миссис Рот, и чета Шейферов наотрез отказались встречаться с нею.

— Но почему? Они ведь были знакомы с Лилиан.

Стивен пожал плечами.

— Я попросил вежливо, объяснил, что очаровательная двоюродная внучка Лилиан остановилась в доме на некоторое время и хотела бы больше узнать о своей бабушке, с которой не была знакома при жизни. Но они отказались. Несколько невежливо получается, подумал я. И поэтому попытался их уговорить. Но Бетти просто вышла из себя.

Стивен покачал головой, глядя еще более устало, чем обычно.

Что же случилось с этими людьми? Разве старички не любят поболтать о временах своей молодости? Похоже, что нет. Все в ней клокотало от разочарования. Эйприл взяла такси до Бэйсуотер и зарегистрировалась в гостинице. Приняв горячий душ — самый лучший на ее памяти, — она устроилась на мягкой кровати с книжкой Майлза Батлера. И немедленно поздравила себя с тем, что решила не читать ее в Баррингтон-хаус. Пожалуй, иметь дело с подобными явлениями безопаснее здесь. В другом мире, чистом и ярком, удобном и современном, — полной противоположности дома, из которого никак не могла выбраться Лилиан.

«Видения из Вихря» была написана гораздо лучше и куда менее истерично, чем текст на сайте «Друзей», однако из биографических деталей автор излагал не более того, что она уже прочитала в Интернете. Текст по большей части представлял собой анализ воображаемого и символического в уцелевших рисунках. Оказалось, Эйприл с трудом понимает его, поэтому она читала по диагонали, чтобы не чувствовать себя полной дурой. Зато все репродукции, какие она видела на экране компьютера, здесь были отпечатаны на дорогой глянцевой бумаге, отчего вселяли в зрителя еще большую тревогу. Потребовалось сознательное усилие воли, чтобы взгляд не перебегал со строк на бесконечную вереницу диких, ошарашенных, перепуганных и потерянных созданий на рисунках. Хуже всего были работы в цвете. Переворачивая страницы, Эйприл уже скоро начала прикрывать репродукции салфеткой, чтобы сосредоточиться на тексте, потому что картинки заставляли ее вспоминать большие отрывки из дневников бабушки. И сходство было настолько пугающим, что Эйприл принялась окидывать взглядом кровать и небольшую хорошо освещенную комнату, как будто ожидая увидеть кого-то, кто стоит рядом и наблюдает за ней.