— Могу тебе дать, — вдруг предложил Пётр Григорьевич и похлопал его по груди. — Место покажу. Тебя какие интересуют? Зелёные?

— Строительные, обтёсанные… Всех цветов!

Он понял, о чём речь, потому что похмыкал, не находя слов, поёрзал на скамейке. Значит, где-то видел такие камни!

— Тут близко нету таких, — наконец сообщил пчеловод. — И ты зря землю рыл. Много что есть, а какие тебе надо, не видел.

— А далеко есть?

— Далеко всё есть, — многозначительно проговорил Пётр Григорьевич. — Я когда место себе искал, вот так же лазил везде, глядел. Пять раз через хребет ходил — туда-сюда… С одной котомкой да удочкой. Поймаю рыбку — съем, не поймаю — так лягу спать. Вот ты, как медведь, зимовал в берлоге? Не зимовал. А я в пещере одну зиму пересидел… — Он ударил себя по коленкам. — Это тебе на Колву надо ехать, в верховья. Там место одно есть, называется Кошгара.

— Кошгара? — Русинов привстал. — Знаю, слышал!

— От кого слышал? — отчего-то насторожился пчеловод.

— От людей.

— Люди тебе наговорят, — отмахнулся он. — Точно никто не знает… Это же тебе не деревня, а лес да горы. Ни дорог, ни указателей. Место так называется. Там, говорят, тёсаные камни прямо в речке лежат, из берегов весной вываливаются. Не знаю, правда, нет, но раньше будто даже целые стены видели, прямо из воды поднимаются и стоят. Вот как, брат! Целый подземный город. Не знаю, сейчас осталось что, нет. Река весной уж больно страшная. Вода на двадцать метров поднимается. В моей вон всего на семь, и то как бурлит.

— Растолкуй, как найти! — загорелся Русинов. — Что же ты раньше молчал?

— А ты бы спросил сразу! Ходишь, копаешь… ко мне вот пришли «снежные человеки», я им сразу и подсказал, где искать. Теперь вон каждый год ходят, любуются на них…

— Григорьич, дорогой! — Он потряс пчеловода за руку.

— Как я растолкую, если ни разу там не был? — обескуражился тот. — По чужим-то россказням разве поймёшь? Наговорю тебе, и будешь плутать, — Он склонился к уху Русинова, зашептал, указывая на Ольгу: — Её папаша знает. Он все те края прошёл и родом оттуда. Только он человек больно серьёзный и вашего брата не любит. В милиции работает.

Русинову стало горячо, словно на его спине вновь запалили огонь. Друг Авеги знал, наверное, не только, где это место — Кошгара…

— Сделаем вот что, — вдруг решил Пётр Григорьевич. — Через недельку Ольгу надо домой отправлять…

— Через неделю рано, — перебила его Ольга. — Когда закончу — тогда и поеду.

— Я же не гоню тебя, — стал оправдываться пчеловод. — Думал, ты за неделю управишься. Это я к тому, чтобы тебя рыбачок наш домой отвёз.

Пётр Григорьевич упорно не называл его по имени, как, впрочем, и всех остальных, кроме Ольги. Он придумывал прозвище и тем самым как бы подчёркивал случайность знакомства. Встретились, поговорили, даже пожили под одной крышей, а потом разошлись без всяких обязательств.

— Ничего, я и на лесовозах доберусь, — промолвила Ольга.

— Ему-то по пути будет, — заверил пчеловод. — Заодно познакомится с твоим отцом. Может, сговорятся.

— О чём это они сговорятся? — подозрительно спросила она.

Пётр Григорьевич подмигнул Русинову.

— Ну, мало ли о чём! Дело мужское. Ты же, рыбачок, вроде холостой? А тут вон какой товар пропадает!

— Не обращайте внимания, — спокойно сказала Ольга, укладывая Русинова на топчан. — Он меня не первый раз сватает. В прошлом году за «снежного человека»…

— Ну, подожди ещё года три, так и «снежный человек» тебя не возьмёт, — отпарировал Пётр Григорьевич. — Как хочешь… А рыбаку помочь надо. Он тут целое лето зря прокопает. Так бы отвёз тебя, слово за слово. Глядишь бы, и согласился, показал Кошгару. Я бы медку ему послал.

— Бесполезно, — бросила она. — С него ещё выговор не сняли за прошлый год.

— Велика беда — выговор! — засмеялся пчеловод. — Снимут! Ведь для проформы дали, кого-то надо наказать…

— За что наказали? — поинтересовался Русинов.

— Ни за что! — отрезал тот. — В прошлом году на его участке геологи работали. Один в лес ушёл и потерялся. Да, видно, не простой был, не бич; начальства налетело! Всё лето вертолёты кружили… Говорили, то ли иностранец он, то ли ещё кто… Словом, не наш брат.

— Опять всё перепутал! — вмешалась Ольга. — Я же тебе говорила: у него отец работает в Министерстве иностранных дел. Зямщиц его фамилия — очень известный человек.

— Может быть, и Зямщиц, да в этом ли дело? — не согласился Пётр Григорьевич. — К каждому-то участкового милиционера не приставишь!

Русинов понял, что это за «геологи» — савельевская фирма! Значит, и у них люди теряются!

— Не думай! Поезжай! — почти приказал Пётр Григорьевич. — Там у тебя дело наладится!

Он заметил, что Ольге не нравится эта затея с поездкой в Гадью, а потом в неведомую Кошгару, но впереди, по крайней мере, была целая неделя, и Русинов рассчитывал, что за это время напористый пчеловод её убедит. Ехать к её отцу теперь следовало в любом случае, но только не одному, надо вначале дождаться Ивана Сергеевича или хотя бы точно знать, приедет он или нет. Если там потерялся савельевский человек, значит, фирма «Валькирия» ещё в прошлом году исследовала ту территорию, значит, она каким-то путём вышла на Кошгару и на места, где бывал Авега. Пока он сидел над картой «перекрёстков Путей» и занимался расчётами, Савельев не терял времени и отрабатывал площади. Когда Ольга разрешила ему встать, он как бы ненароком спросил, есть ли нынче в Гадье геологи Она сказала, что пока ещё не приехали, однако отец уже готовится к их появлению, а кроме того, на дороге перед посёлком выставили пост ГАИ. Эта новость ещё больше вдохновила Русинова. Неужели Савельев что-то нащупал, ухватил жилку? Тогда вообще нужно действовать без промедления! Может оказаться, что он придёт к шапочному разбору, когда не только пост ГАИ, а и армейские подразделения поставят и оцепят весь район, как было в Цимлянске.

Единственное, что утешало, — похоже, савельевская фирма и «мелиораторы» не имеют связи между собой, ибо Пётр Григорьевич говорил о «геологах» как о чужих, посторонних людях. Хотя и тут надо держать ухо востро: игры могут быть такими многоярусными и сложными, что не сразу и разберёшь, кто кому служит и кто кому обеспечивает существование. И участники таких игр не могут и подозревать, что играют в одни ворота. «Исчезнувший» разведчик Виталий Раздрогин до сих пор, судя по поведению, находится в разведке, а Пётр Григорьевич вывешивает ему условный сигнал — полотенце на верёвке…

Но чёрт возьми! Почему тот же Раздрогин заботится об этом «пермяке» — Варге?! Ведь после его ночного визита здесь появилась Ольга!

Когда Русинов начинал думать об этом и сопоставлять факты, то терялся окончательно и говорил себе, как некогда Авега, — повинуюсь року. А что ещё оставалось делать?