Подписано «Джеки», в скобках добавлено: «мама Оуэна». Внизу приписан номер мобильного телефона.

Джеки. Если верить Чарли, то ее партнер умер. И, кажется, она упоминала бабушку и дедушку. То есть, судя по всему, эта Джеки в данный момент не замужем, раз вернулась жить к родителям. И если Джеймс знал, что папы Оуэна нет в живых, то и Джеки наверняка в курсе, что Френсис умерла.

Джеймс не мог удержаться от мысли, нет ли у этой женщины скрытого плана. Что, если она ищет нового отца для своего сына или партнера для себя? Но разве он не смешон, когда так думает? Неужели случившееся с ним превратило его в параноика, не считая всего остального?

И если даже приглашение это только приглашение и ничего больше, и если Джеймс понимал, что родителям необходимо контактировать, чтобы следить за дружбой своих отпрысков, он чувствовал отчетливое нежелание ступать на незнакомую территорию. Точно так же ему не хотелось общаться с другими учениками на занятиях по рисованию. Общение предполагает, что на каком-то этапе придется рассказать о себе. А он слишком хорошо знал, к чему это может привести.

Разумеется, Джеймс понимал, что ему не удастся бесконечно избегать встречи с матерью Оуэна или родителями других детей. Во-первых, это будет нечестно по отношению к Чарли, у которой есть полное право на общение с другими детьми. И во-вторых, дочка рано или поздно заставит его это сделать. Для девочки, которая все еще с трудом справлялась с завязыванием шнурков и каждый вечер просила его проверить, не спрятались ли монстры под ее кроватью, Чарли удивительно хорошо умела получать желаемое.

Но пока еще не время. Джеймс не был готов рискнуть. Все могло выйти наружу, и тогда новый раунд незаданных вопросов, враждебных взглядов, шепота за спиной. Он не может пройти через это снова, он еще не готов.

Джеймс напечатал ответ и отправил его на указанный номер мобильного телефона, понимая, насколько недружелюбным он покажется маме Оуэна. Джеки не понравится его резкий отказ, но с этим он ничего поделать не мог. Ему оставалось только надеяться, что он не повредит дружбе Чарли и Оуэна. Он явно милый мальчик. Но его мать наверняка не станет показывать детям свое недовольство.

Это был шанс, которым ему надо было бы воспользоваться. Джеймс сел на край кровати дочери, открыл книгу и начал читать.

Подходя к библиотеке, Майкл увидел девушку, сидящую на земле у входа. Спиной она прислонилась к стене здания, в протянутой руке картонный стакан. В городе становилось слишком много попрошаек. Надо будет сказать об этом персоналу библиотеки, может быть, они сумеют уговорить ее уйти.

Майкл подошел ближе и заметил рядом с ней ребенка, сидевшего с другой стороны от нее. Он крепче вцепился в две книги, которые нес под мышкой. Неужели это они? Трудно сказать наверняка. Майкл продолжал идти, не отводя взгляда от двух маленьких фигурок. Когда до них оставалось меньше десяти шагов, девушка подняла голову и посмотрела прямо на него.

Он подошел к ней.

– Какого черта ты здесь делаешь? – негромко спросил Майкл.

Девушка с вызовом посмотрела на него.

– А на что это похоже?

В ее стакане было несколько медных монет и больше ничего.

– Вставай, – велел Майкл, делая над собой усилие, чтобы оставаться спокойным. Проходившая мимо женщина с любопытством посмотрела на них. Он едва удержался, чтобы не посоветовать ей не совать нос в чужие дела.

Девушка неторопливо поднялась, потянув за собой мальчика. Она мрачно посмотрела на Майкла.

– Вы не оставили мне выбора, – сказала она. – Я же говорила вам, что у нас больше никого нет.

Майкл резко покачал головой:

– Не смей меня обвинять в том, что ты несчастна, ты сама давно сделала свой выбор.

Это не его вина, так почему же он чувствует себя в ответе за них? Он не мог оставить их здесь, не мог позволить ей попрошайничать и дальше. Об этом не могло быть и речи. Майкл свирепо посмотрел на нее. Она отвернулась и смотрела вдаль.

Майкл повернулся и посмотрел на мальчика. Волосы у него были неопрятные, личико грязное. Он смотрел прямо перед собой пустыми глазами.

– Когда ребенок ел в последний раз? – спросил Майкл.

– Некоторое время назад. А вам какое до этого дело?

Девушка говорила сердито, глядя в землю.

– У вас есть где спать?

Она сжала губы и промолчала.

Он должен что-то сделать. Майкл достал из нагрудного кармана ручку, вырвал пустую страницу в конце одной из библиотечных книг и начал быстро писать.

– Если это для меня, то вы даром теряете время.

Майкл поднял голову.

– Что? – рявкнул он. Неужели она вдруг решила продемонстрировать свою гордость и отказаться от его помощи?

– Я читать не умею, – призналась девушка.

Майкл уставился на нее. Почему, собственно, это его так удивило? Одному Богу известно, сколько лет ей удалось проучиться.

– Спрингфилд-Гроув, – сказал Майкл. – Знаешь, где это? За собором.

– Я найду, – ответила девушка.

– Дом семнадцать, – Майкл взглянул на свои часы. – Приходите в восемь часов, не раньше.

Девушка, не понимая, смотрела на него.

– Я там живу, – раздраженно произнес Майкл, потом достал бумажник и вытащил купюру в десять евро. – Иди и купи что-нибудь поесть, – велел он. – Больше никакого попрошайничества.

Майкл развернулся, не дожидаясь от нее ответа. Что он только что сделал? Он быстро направился к своему дому, напрочь забыв о библиотеке. Он ей сказал «восемь часов», а время приближалось к семи. У него оставалось мало времени.

* * *

– Я могу собрать самую сложную мозаику в садике, – объявила Эмили. – Ту, с фермой. В ней… один миллион фрагментов.

Ее бабушка понимающе улыбнулась.

– Миллион фрагментов? Какая ты умная девочка. Ну-ка повтори, как зовут твою учительницу.

– Мег.

– Что ж, Мег, должно быть, очень тобой гордится.

Вошла новая горничная и начала убирать суповые тарелки. Мать Айрин повернулась к дочери.

– Как идут занятия рисованием?

– Отлично, – ответила Айрин. – Я не Пикассо, но это забавно.

Мартин и ее отец говорили о регби. Они поладили сразу, как только Айрин привела его познакомиться с родителями, вскоре после того, как статус Мартина сменился с босса на бойфренда.

Мартина, человека далеко не бедного, не напугали большой дом, прислуга или другие признаки богатства, которые отец Айрин накопил за прошедшие сорок лет. Именно финансовая независимость Мартина примирила отца с выбором дочери. Он не был очередным охотником за деньгами, рассчитывавшим на будущее наследство Айрин.