– Поехали. Нет времени рассиживаться. Ты поможешь? – сверлю его взглядом, хотя толку в этом нет никакого – Магомед никогда не выставляет истинные эмоции напоказ.

По пути в следком я перебираю в голове вопросы, что задам ей. Глупость, но даже записываю их в заметки. Репетирую строгий взгляд и сухой тон голоса, что вполне справедливо в сложившейся ситуации – я же ей не верю до конца, однако, стоит нам с Хапаевым войти в кабинет, я рассыпаюсь на осколки перед Ликой... Сбрасываю показную строгость легко и отдаюсь во власть чувств. Я ее люблю и буду защищать. И лишь теперь я с уверенностью могу сказать, чего я точно не стерплю – ее нелюбви. Слабак? Возможно. Подкаблучник, недомужик? В глазах моего папаши – да. Но я следую интуиции и сердцу, чувствуя, что поступаю правильно.

Личке становится плохо. Все-таки допросы и обвинения сделали своё чёрное дело! Слова врачей и ее жалобные стоны сливаются в ужасную мелодию – обреченную и депрессивную. «Воспаление придатков, повышенный тонус...» – я не совсем понимаю, чем это Личке грозит, но выглядит она обессиленной. Лежит на кушетке, слабо сжимая мою кисть, часто дышит и бесперебойно повторяет:

– Я исправила цифры, Джо... Копия электронного письма у следователя. Там фальшивые проценты. Найдите того, кто отправил оригинал – это крот... Ох!

Сейчас мне плевать на цифры, крота и фирму. Я люблю Лику и малыша, которого считаю своим. Хочу, чтобы он родился. Она – Симона Осборн.

– Лика, все будет хорошо. Тебе надо поспать и успокоиться. – Ищу ее затуманенный взгляд. Глажу по лицу и сжимаю кисти. – Лейла привезёт тебе вещи, я договорился о лучшем уходе и лечении. Плевать на Мозера...

– Джо, ты правда веришь мне? – ее голос звучит, как шелест птичьих крыльев – бесцветно и слабо.

– Верю. И сделаю все, чтобы наказать Ольшанского.

– Спасибо. Мне что-то укололи и я... Еле языком ворочаю. – Улыбается Лика. – Даже улыбаюсь через силу. Короче, из меня сейчас так себе позёр. И ведущая неважная. – Энджи пытается шутить, а меня пронзает внезапная мысль: нам поможет Мия Златопольская! Пять миллионов подписчиков в сети! Вот уж кто всегда готов позировать. И взорвать информационное поле новой сенсацией.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Джордан.

– Идея хорошая, только не вздумай ехать к ней один. – Хапаев внимательно выслушивает меня, прохаживаясь вдоль светлого больничного коридора. Энджи уснула, а я потихоньку выскользнул из палаты, сгорая от нетерпения поделиться планом. 

– Я и не думал, Магомед. Зная Мию, не удивлюсь, если в качестве платы она попросит меня! – хмыкаю в ответ и пожимаю плечами. 

– Звони, Джордан. Поедем сначала поговорим. Не представляю, что этим фифам в голову может взбрести! – закатывает глаза Магомед. 

Мия отвечает на звонок сразу. Придает голосу нарочитую строгость и равнодушие, но заслышав мой просительный тон, тушуется. 

– Пожалуйста, Мия. Это очень важно. Я бы не…

– Никогда не стал мне звонить. Понимаю, Джо. – Шелестит Златопольская на том конце провода. – Только не говори, что дело касается твоей новой пассии.

Черт, лгать не хочется, но и выпаливать правду по телефону я не спешу. Надо встретиться, наладить зрительный контакт и… попробовать уговорить ее. 

– Дело касается безопасности моей семьи. Куда мне подъехать?

– Сброшу адрес в сообщении.

Заглядываю в палату Лички и, удостоверившись, что она спокойно спит, выбегаю на улицу. Как ни странно, до места мы добираемся быстро. Хапаев ведет себя, как обычно – сытый удав, излучающий спокойствие и уверенность. Я же, напротив, мандражирую. 

– Привет, Джо, – Мия встречает нас на входе модной фотостудии. На дне ее глаз вспыхивает задорный огонек, но при виде Хапаева он мгновенно тухнет, сменяясь подозрительностью. – Здрас-сте…

– Здравствуйте. Меня зовут Магомед, я доверенное лицо Осборнов. 

– Джордан, я же перестала публиковать совместные фото в соцсетях. Сделала, как требовал твой… юрист, – змеей шипит она. На расстоянии чувствую волны исходящей от Мии ярости. 

– Мия, дело не в этом. Я по другому поводу пришел. Давайте, что ли, присядем? – чувствую себя олухом. Оглядываюсь по сторонам, на проходящих мимо уставших людей – они тянут реквизит, стойки, камеры, какие-то коробки…

– Сейчас я выйду, Джо. Прогуляемся по скверу. – Снисходительно протягивает Мия.

– Зато теперь она постесняется требовать оплату натурой, – усмехается Магомед, как только Мия скрывается за дверью гримерки. – Хотя, если я подойду, почему нет? – он игриво вскидывает бровь.

– Идем на улицу, умник. Возьмем кофе.

Мия выглядит сбитой с толку. Слегка напряженной, но спокойной. Сжимает тонкий ремешок сумочки и теребит шифоновый шарфик на шее. Странно, на улице сумасшедшая жара. Отбрасываю мысли о причинах столь необычного аксессуара и протягиваю ей стаканчик с кофе.

– Джордан, у меня пятнадцать минут. Постарайся изложить все четко и понятно. Если не можешь, попроси своего импозантного юриста. – Кривовато улыбается она, заправляя выбившуюся из хвоста прядь за ухо. Макияж она успела смыть, отчего лицо кажется непривычно бледным. 

Магомед расплывается в широкой улыбке. 

– Мия, мой близкий человек попал в беду, – начинаю я.

– Джордан, давай я. – Потирает руки Хапаев. – Мия, вы занимаетесь благотворительностью? 

– Ну… э…

– Помогаете приютам, сотрудничаете с общественниками? Это ведь существенный пласт подписчиков, киноманов и любителей театра. Фанатов.

– Ближе к делу, – она деловито поджимает губы.

– Есть подонок, использовавший свою жену. За ее спиной он открыл фирму, через которую проводились незаконные сделки. Отмывал деньги, попросту говоря. Информация абсолютно точная, как юрист я ручаюсь за ее подлинность. – Хапаев поднимает руки в примирительном жесте.

– А я… какое отношение… – Мия окончательно теряется.

Мы бредем к беседке возле парка. У Мии даже походка меняется, становится простой, человеческой, а не фальшиво-подиумной. 

– Мы просим у вас информационной поддержки, – продолжает Хапаев. – Закон, увы, не на стороне пострадавшей. Юридически она ответственна за махинации мужа. Девушка, к тому же беременна. Он бил ее, унижал…