На постоялом дворе им подали превосходный ужин, но за столом царила гнетущая атмосфера… Ленсборо не очень удивился, проснувшись в два часа ночи от пронзительных криков Эстер: ей приснился страшный сон.

Услышав ее крики, он вломился к ней в номер, не подумав о том, что его поступок неприличен. На верхнем этаже, кроме них, ночевали еще несколько постояльцев; все они тоже выскочили посмотреть, что случилось.

Как только он распахнул дверь, Эстер вскочила с постели и с криком бросилась к нему на грудь.

– Что такое? – спросил он, прижимая ее к своему сердцу. Она была вся в испарине, и теплый женский запах заполнял его ноздри с каждым вдохом. Он стиснул зубы.

– Что случилось?

– С-страшный сон!

– И все? – Он вздохнул с облегчением. Взглянув на ее постель, он увидел, что простыни и одеяла разбросаны по полу, как будто здесь дрались.

– Все?! – Она застыла в его объятиях. – У меня… мне пришлось долго уговаривать себя раздеться и л-лечь, – икая, призналась она; слезы градом хлынули у нее из глаз. – И всякий раз, как я закрывала глаза, вспоминала, что… по его словам, он с-со мной сделает, как только затащит меня в постель… и я повторяла себе, что это не тот постоялый двор, н-но… все равно слышала г-голоса из общего зала… и чувствовала тот же запах, что и тогда…. – Она в отчаянии топнула босой ногой по полу. – На всех постоялых дворах пахнет одинаково!

– О, моя милая, прости меня! – Он притянул ее ближе и принялся укачивать. – Я все понимаю, но сейчас ты в безопасности. Я никогда никому больше не позволю причинять тебе боль или пугать тебя.

Всхлипывая, она прижалась к нему всем телом. Боже, скоро ли она поймет, как действует на него их близость?

– Когда я не сплю, я все понимаю. – Она шмыгнула носом и положила голову ему на грудь. – Но стоит мне заснуть, как события того дня снова оживают, и я не могу от них избавиться. Я очень стараюсь, я дерусь с ним, но он всегда оказывается сильнее… намного сильнее! – Она снова зарыдала.

Он услышал за спиной деликатное покашливание.

– Лорд Ленсборо! Вы в самом деле считаете, что вам следует здесь находиться? – язвительно спросила Эм.

– Эстер видела страшный сон. Я ее утешаю.

– Страшный сон?

«Страшный сон», – словно эхом прокатилось по коридору. Это объяснение вполне удовлетворило любопытство остальных проснувшихся постояльцев.

– Неужели мы должны находиться среди людей всякий раз, как останавливаемся на постоялом дворе? – Лорд Ленсборо решительно подошел к двери, закрывая ее перед носом Эм. Заодно он отделил их от всех остальных, кто еще оставался снаружи. Эстер шла за ним вплотную, цепляясь за его ночную сорочку.

– Не уходи, – взмолилась она. – Не оставляй меня одну!

Он развернулся, крепко взял ее за плечи и заглянул ей в глаза.

– Тише, тише! – прошептал он, целуя ее в макушку. – Ты ведь понимаешь, что я не могу остаться у тебя надолго. То, что я здесь, и так вызовет скандал.

– А мне все равно! – Эстер крепко обхватила его руками за талию. – Я не смогу заснуть, если ты не будешь обнимать меня.

Он завел руки за спину и с мрачной решимостью расцепил ее руки.

– Ты сама не знаешь, что говоришь. Я понимаю, ты напугана, но поверь мне, это не выход. – Он отодвинул ее от себя, пока еще в силах был сопротивляться. Если он в самом деле останется, она вскоре поймет, что он едва ли лучше Снелгроува.

– Тогда уходи! – Она обняла себя руками и посмотрела на свои босые ноги.

– Эстер! – взмолился он. Я…

– Убирайся! – закричала она.

Она подошла к двери и распахнула ее, по-прежнему упорно глядя в пол. Лорд Ленсборо похолодел. Она наконец поняла, что происходит под его ночной сорочкой. Он вызывает у нее отвращение. Он ничего не мог сказать в свое оправдание. Когда ей больше всего нужно, чтобы он был добр к ней и защищал ее, он отозвался необузданной похотью.

Сраженный, он вышел и услышал, как она придвигает к двери что-то тяжелое.

На следующее утро Эстер спустилась к завтраку с темными кругами под глазами. Она не могла смотреть ему в лицо. Она подавала ему руку, когда он подсаживал ее в карету и помогал выйти из нее, но почти сразу же отстранялась.

Ленсборо ругал себя. За один миг он испортил все, чего достиг с ней. Она больше не доверяет ему!

Чем ближе они подъезжали к Лондону, тем более отчужденной и холодной становилась Эстер, и он не знал, как исправить совершенное им зло. Им так и не представилась возможность поговорить откровенно. Она явно подстраивала так, чтобы они не оставались наедине.

По крайней мере, подумал он, когда они наконец подъехали к особняку его матери на Брук-стрит, она не разорвала помолвку. У него есть несколько недель до свадьбы, и за это время он постарается хотя бы отчасти вернуть доверие, так грубо разбитое из-за его животной похоти.

Эстер выглядела разбитой. Когда он представлял ее матери, она смотрела перед собой пустыми глазами, отчего ему стало не по себе. Она даже как будто не заметила, насколько холоден был прием, оказанный ей будущей свекровью. Неуверенно покосившись на него, она промямлила:

– Я хочу в свою комнату.

– Да, по-моему, так будет лучше, – отрезала леди Огаста. – Клотильда! – Горничная, которая явно ждала, когда ее позовут, тут же подбежала и увела ее.

Леди Огаста напустилась на сына:

– Ты что, совершенно ума лишился? Когда ты написал, что предпочел леди Эстер Кьюэрден ее кузинам, я решила, что она, должно быть, сильно изменилась с тех пор, как я ее видела. Но она ничуть не стала лучше! Она неисправима. Совершенно безнадежна! Ты станешь всеобщим посмешищем!

– Она просто устала в дороге, только и всего. Когда она придет в себя, вы все поймете.

– Устала? Это настоящая леди может выглядеть усталой. А эта… это создание, которое ты привез с собой, выглядит настоящей замарашкой! – Леди Огаста села в мягкое кресло. – И как она могла прийти в такое состояние после путешествия, которое продолжалось всего четыре дня? Она ведь ехала в карете на хороших рессорах! Позволь тебе напомнить, ты отправился в Йоркшир в поисках здоровой, породистой невесты! Она выглядит так, словно ее может унести ветром!

Лорд Ленсборо сквозь зубы ответил:

– Она совсем недавно оправилась после болезни. Обычно она не выглядит больной. Путешествие было…

Скорее всего, путешествие было для нее пыткой. Почему он не подумал о том, как скажется на ней ночевка на постоялом дворе всего через неделю после попытки Лайонела похитить ее? Перед путешествием он куда больше заботился о своих лошадях, чем о ней. Он приказывал размещать упряжки в тех заведениях, где знал, что за лошадьми будут хорошо ухаживать, хотя мог бы с таким же успехом останавливаться в домах у знакомых. Но сейчас уже поздно думать об этом. Ущерб уже причинен!