множество деталей, требующее всех полевых навыков Вирджинии и ее легендарных ресурсов. Это было настоящей причиной, почему она так переживала, получив из Лондона приказ о возвращении. Она не могла бросить свою ближайшую команду – Жермен, доктора Руссе и его нового радиста Андре Курвуазье (симпатичного бывшего французского солдата), – каждый работал со своими контактами полностью от ее имени. В такой гигантской операции нужно было постоянно решать бесчисленное множество новых проблем, но самым трудным оказалось найти прямой и быстрый способ связаться с заключенными для окончательной доработки плана. Визитов Габи и усилий Севильи было недостаточно. Вместе Вирджиния и ее сторонники придумали потрясающе смелое решение.

Несколько дней спустя жизнерадостный семидесятилетний французский священник, ветеран армии, потерявший ногу в бою в Первой мировой войне, начал серию визитов к Камеронам. Ему хорошо удавалось поднимать их дух, и он смог устроить так, чтобы мужчинам разрешили передать несколько баночек с краской для отделки барака. Однажды, когда они закончили, он попросил поднять его в инвалидном кресле по лестнице, чтобы посмотреть, что у них получилось по «внутренней отделке». Оказавшись внутри, священник выкатился на середину комнаты и быстро подозвал мужчин к себе. «У меня для вас небольшой подарок, – прошептал он, и глаза его возбужденно забегали. – Но сначала поставьте кого-нибудь у двери и окна для безопасности… Теперь, кто-нибудь, загляните под мою рясу… где должны быть ноги». «Боже мой! Это же пианино!» – воскликнул Беге, сразу же догадавшись, кто поставил знакомый ему радиопередатчик в стиле УСО. «Да, – ответил священник. Мне дали понять, что вы сможете сыграть на нем отличную музыку. Оно хорошо настроено… Спрячьте его и, конечно же, забудьте, как оно сюда попало»[170].

Пару ночей спустя, воспользовавшись отсутствием часовых в пятой сторожевой башне (благодаря усилиям Севильи), Беге незаметно проложил семьдесят футов антенны под краем крыши. Через неделю он уже отправил свое первое сообщение на Бейкер-стрит, в котором сообщил имена тех, кто был с ним, и рассказал, что десять из них намеревались «сформировать группу побега и добраться до безопасных убежищ за городом», возможно, с еще четырьмя нахлебниками. Секция F была поражена, получив сообщение от своего знаменитого «пианиста» из французского лагеря для военнопленных. Существование прямой линии связи с Мозаком было просто невероятно. Зная, что операцией руководила Вирджиния (хотя и не зная подробностей, Беге умолчал о них на случай перехвата), Лондон ответил инструкциями о том, как Камероны могут связаться с ней лично в отеле «Гранд Нувель», когда доберутся до Лиона. Они должны были сказать следующую кодовую фразу: «Я пришел, чтобы уточнить, сколько яиц я должен для вас отложить». Ее ответ будет: «Оставьте для меня десяток, если только у вас нет еще четырех». И все же мысль, что агенты действительно могут оказаться на свободе, до сих пор воспринималась на Бейкер-стрит скептически.

Беге стал настолько искусным в радиопередаче из камеры, что мог передавать даже разведданные, полученные от разговорчивого охранника. Отправив сведения о новом немецком заводе по производству снарядов и взрывчатых веществ в Бержераке, о котором говорил надзиратель, Камероны восторженно слушали рев бомбардировщиков Королевских ВВС пару ночей спустя и видели зарево от сотрясающих землю мощных взрывов, «посылающих облака искр в ночное небо»[171]. Большой радостью было слышать, как тот же охранник на следующий день обсуждает уничтожение завода. Они, наконец, сыграли свою роль в войне, даже находясь за колючей проволокой.

Беге отправил так много сообщений, что сигналы вскоре привлекли внимание фургона-детектора, который видели проезжающим мимо лагеря по меньшей мере однажды. Однако радист был уверен, что полиции никогда не придет в голову заглянуть в сам лагерь, и он оказался прав. Позже агенты узнали, что вместо этого полицейские тщательно обыскали несколько близлежащих домов и ферм. Вероятно, благодаря радиопереговорам было найдено и решение сложной проблемы с еще одним заключенным. Старик Флёре, владелец гаража из Шатору и один из первых местных жителей, завербованных УСО, угрожал донести охранникам, если Камероны продолжат осуществлять свои планы. Никто не хотел причинять ему вреда, так как он был храбрым и верным последователем Беге с самых первых дней; однако теперь он боялся за жизнь жены и дочери и потому мог скомпрометировать всю операцию. Где-то в июне – как раз когда Вирджиния боролась за то, чтобы остаться на своем посту, – тюремный врач вызвал Ланжелана в свою операционную и дал понять, что его проинформировали о некоем предстоящем событии. Доктор – скорее всего, контакт Руссе – вручил крошечный пузырек с «безвредным снотворным», которое, предполагал он, могло оказаться полезным. Врач объяснил, что препарат не определяется на вкус и его можно подсыпать в кофе или пиво. «Думаю отдохнуть несколько дней, но точно не знаю, когда, – добавил доктор с понимающим видом. – Будьте добры, подскажите, когда было бы самое подходящее время? Видите ли, бывают времена, когда я хотел бы оказаться как можно дальше отсюда»[172].

Подготовка к побегу была почти завершена. Однако, когда настала пора проверить работу ключа в замке, он не повернулся. Это была катастрофа. Побег был запланирован в период новолуния с 8 по 15 июля. После этого ночи должны были стать слишком яркими, а побег – слишком заметным, а значит, время было на исходе. Беге лихорадочно работал над новой версией ключа под возобновившиеся «бесконечные песнопения». Встревоженных Вирджинию и Габи предупредили о задержке с помощью другого остроумного средства связи. Они начали подбрасывать сообщения во флаконы с аспирином, которые приносил еще один дружественный охранник. Теперь же мужчины написали о проблеме с ключом, перекинув флакон обратно через забор сочувствующему им посреднику (еще одному надзирателю). Когда через пару ночей ключ наконец сработал, они смогли точно таким же способом сообщить хорошие новости. Как было заранее оговорено, надзиратель сунул флакон в карман куртки, висевшей в столовой; та принадлежала его коллеге, который находился в прямом контакте с Габи. Но она так и не получила сообщения, и когда через два дня приехала в лагерь, комендант столовой сказал, что хочет с ней поговорить.

Готовясь к худшему, Габи вошла в его кабинет. Сердце выпрыгивало из груди. Их планы были раскрыты: надзиратель по ошибке положил флакон в куртку коменданта столовой, а не в ту, что принадлежала охраннику. Габи отрицала, что знает, о чем идет речь, но, скорее всего, было понятно, что она лжет. Комендант ответил, что он тоже может помочь за вознаграждение в размере 50 000 франков[173]. Вирджиния, разумеется, быстро организовала эту сумму.

Благодаря посылкам с продовольствием и постоянным упражнениям мужчины стали физически сильнее, и это