…Это был наш первый Новый год вместе, он первого января проснулся – а я у кровати в красной шапке, с бородой и с мешком подарков. …Ой, а тебе я тогда послала подарок? Если забыла, извини, было очень много дел, мы только что из Рима вернулись и сразу в Нью-Йорк собрались.

Захар мои подарки рассмотрел и говорит: «У меня уже есть для тебя подарок, под елкой лежит. Но я думаю, может быть, еще что-нибудь тебе подарить? Например, может быть, ты хочешь, чтобы мы поженились?» Я небрежно говорю (а внутри все поет и пляшет): «Если ты хочешь быть со мной, то давай поженимся и всегда будем вместе».

А он: «Жениться – это прекрасно, да как бы чего не вышло». Цитирует Чехова, скотина! Посмотрел в Интернете и цитирует Чехова мне назло! Вот это что было – остроумие или садизм?!

Я думаю, садизм. Думаю – ну ладно, ты у меня попляшешь.

…А как попляшешь? Мир ничего не выдумал, кроме банально забеременеть. Что еще придумаешь, кроме беременности?

А у меня не получается забеременеть. …Ничего, что я с тобой про беременность говорю?..

Разыграть беременность нетрудно: тошнит, то смеюсь, то плачу, обсуждаю, девочка там или мальчик, придумываю ребенку имя, натурально беспокоюсь, что мне не родить самой, лучше кесарево… а про женитьбу молчу! Только загадочная грусть в глазах – пусть сам догадается.

Ну, честное слово, все-таки мужчины как дети. Он поверил, заставлял меня есть творог с рынка, велел домработнице по утрам выжимать морковный сок… У меня этот сок уже из ушей лился… И конечно, я всем его друзьям рассказала: у нас ребенок будет, такое счастье… И что ты думаешь?! Он мне жениться не предложил. Сок – да, а жениться – нет.

Через три месяца пришлось давать задний ход, изображать выкидыш и всем его друзьям говорить: у нас выкидыш, такое горе…

Разыграть выкидыш нетрудно: грущу, лежу носом к стенке. Так увлеклась, что сама поверила. И он меня жалел. Жалел, укрывал пледом, приносил чай. Он в душе неплохой человек… Но тут, как в любом вранье, главное было не переиграть, не перележать под пледом носом к стенке, чтобы ему со мной скучно не стало.

Я предложила ему сделать ЭКО, очевидно же, что я сама не могу выносить, и на всякий случай заморозить парочку эмбрионов, вдруг мы позже захотим иметь ребенка… Не знаешь, что это? О господи, это значит зачать в пробирке… Ладно, неважно, не грузись.

Он сказал: «Фу, с ума сошла? Ты, правда, считаешь, что я в моем возрасте буду дрочить в пробирку? И вообще, у меня внуки взрослые… зачем мне еще от тебя ребенок?» Сказал, что от слов «замороженный эмбрион» ему физически плохо, замораживание и размораживание ассоциируются у него только с заморозкой овощей в холодильнике. А если мне нужна красивая причина, то вот: он придерживается мнения православной церкви и вместе с церковью отрицательно относится к ЭКО. В общем – нет.

Да?.. Но если ты такой религиозный, такой православный, что же ты живешь со мной во грехе?

Весь следующий год я приставала к нему с венчанием: «Если ты меня любишь, давай обвенчаемся», на что он всегда отвечал: «Я тебя люблю, но я не готов к венчанию». Почему не готов, почему?! Для венчания нужна справка из загса, но я бы договорилась!

Ну, и еще я, как дура, к бабке ездила за триста километров и бабки-ежкино зелье ему в чай подмешивала. Чтобы он без меня не мог. Да он без меня и так не может, но не женится!

…Очень важно для меня, что я могу возглавить его благотворительный фонд. Это совершенно другое положение в обществе. Я не хочу быть просто рублевской женой. Я личность, я хочу, чтобы меня уважали! Может, я немного зациклилась на этом фонде, я даже уже визитки сделала. Визитки я прячу в двадцать пятой гостевой ванной, в которую никто, кроме домработницы, не заходит. Шучу, нет у нас двадцать пятой гостевой ванной, у нас всего восемь. То есть теперь уже не у нас, а у него.

Интересно, он там один или уже кто-то у него появился? А может быть, теперь, когда меня там нет, к нему дочь приезжает?

Его дочь ужасна! Бездельница, ни дня не работала.

Люди вообще ужасно эгоистичные. Возьмем его доченьку. Ей бы радоваться, что отец на старости лет не бегает по молодым девкам, а живет в любви и покое с верным порядочным человеком. Ей бы подружиться со мной! Так нет, она меня ненавидит. За что, спрашивается, меня ненавидеть?

Забрала все «мамины вещи», чтобы я их не касалась. Думаешь, она ложки-вилки взяла или вазочку на память? Забрала из гаража «Астон Мартин» за полмиллиона долларов. Зачем? Чтобы мои руки на касались руля машины? Забрала квартиру на Пречистенке на целый этаж, – а это зачем, чтобы я не касалась квартиры? А Захар во всем ей потворствует: «Да ладно, пусть девочка порадуется». Девочка, между прочим, немногим моложе меня. Если с ним что-то случится, она меня выгонит в два счета, я вернусь к себе на Чистые, как диккенсовская сиротка… буду ездить на каком-нибудь «пежо», отдыхать в Турции… А одеваться где стану? На рынке в Турции?! Ох, что я говорю! У меня на «пежо» и на Турцию не будет. Буду дома сидеть, морковку грызть.

Я хочу быть женой! Мне надоело быть любовницей, я всю жизнь чья-то любовница!

Любой разумный человек на моем месте сказал бы: «Эй, любимый, я моложе тебя на восемнадцать лет, давай обеспечь меня на случай твоей смерти, женись! А если не женишься, хоть квартиру подари, чтобы, если что, я могла ее сдавать. Или завещай мне что-нибудь из своих богатств маркиза Карабаса». Звучит не очень изящно, но это правда, и так думают абсолютно все, без исключения. Кроме, конечно, умственно отсталых.

И вот я с ним откровенно поговорила, мягко объяснила: если с ним случится что-то, я останусь на улице. Без средств к существованию. Он не понимает, как это страшно, когда нищая старость. А я привыкла к определенному уровню жизни.

Знаешь, что он сказал?! Ты даже представить себе не можешь, что он сказал!

Он сказал: «А как живут другие? Будешь жить, как все». …Что, ты тоже не понимаешь? Что тут непонятного?! Другие пусть живут, как хотят, хоть на пенсию. Я – не все.

Мы крупно поругались. Он сказал: «Зачем тебе ребенок? Тебе даже твой уже существующий ребенок не нужен! Ты хотела от меня ребенка, чтобы уже никогда не думать о деньгах». Это не так!

А даже если так?

Как он, с его миллионами, может осуждать женщину, которая просто хочет поддерживать достойный уровень жизни?

Теперь ты понял, почему я пошла ва-банк? Тихо исчезла с вещами и драгоценностями, на всякий случай?

Улетела в Нью-Йорк, чтобы не маяться в Москве. Вернулась в Москву, маюсь. Сплю с телефоном в руке. Положение мое, как в романах, трагическое. Прошло тридцать шесть дней – и ни-че-го.

Как ты думаешь, Родион, есть ли еще надежда, что он меня строит? Мои душевные силы тают с каждым днем.

Хорошо поговорить с тем, кто не отвечает. Я давно знаю этот трюк: мысленно обращаться к кому-то лучше, чем тупо самому с собой разговаривать. Спасибо тебе за то, что я с тобой поговорила. Как говорят, спасибо вам за то, что были с нами.