Хлопнуть сейчас дверью сауны погромче, чтобы прихлопнуть всякую надежду на тет-а-тет с продолжением. Ну какого Домового, он все так усложнил?

— Спокойствие, только спокойствие…

Пропеллер отвалился сам, когда из меня выпарилась вся злость — покой, воцарившийся в душе, звал на подвиги, как славного рыцаря Дон Кихота, и моей ветряной мельницей был никто иной, как досточтимый Олег Лефлер. Сейчас мне жизненно необходимо высушить волосы и завернуться в наимягчайший халат темно-синего цвета, строго-настрого запретив себе думать об его хозяине. Господин хороший развлекается — флаг ему в руки и поводок на шею, но не мне. Мне же — закусить удила и продолжать вверенное Максом и Лолой дело — заботу о больной собачке, пока я сама из здравого ума не перешла в его антипод.

Баланс ненормального мира Олега поддерживался моей нормальностью, в которой сегодня я реально засомневалась. Узнай мама подробности последних суток, то слово «дура» превратилось бы в что-то более весомое — мне явно дали сосулькой по кумполу, хотя к порогу неумолимо подкрадывался июнь, но в Питере и в июне порой выпадает снег. Ну, или непонятные мужики на голову сваливаются нежданно-негаданно. Тут и к бабке ходить не надо — с Олегом я найду себе приключение на одно, да не то, место, а засад в моей жизни предостаточно.

Сейчас вот как выйду, как выскажу все, что думаю… Но Олег опередил меня:

— Ты меня сейчас убьешь…

И ошарашил. С радостью — дай только чем!

Собака — почти сухая и почти причесанная, уши только врастопырку: боится пропустить что-то важное. И на поводке — вернее, на руке: Олег крепко держал ее за ошейник, чтобы Агата не дотянулась до меня лапами. Бедная ныла и вырывалась, но хватка у Олега была спортивная, как и весь внешний вид: успел сбегать переодеться в шорты и футболку.

— Я записал тебя в сумасшедшие.

Серьезно, что ли? Кажется, я сама это сделала по собственной воле. Но сейчас подумываю о выписке из твоего сумасшедшего дома!

— Не через порог!

Что, через порог нельзя передавать даже вербальную информацию?

Я затворила дверь и еще сильнее запахнула халат, просунув руку под кушак, затянутый на три морских, в моем сухопутном понимании, узла. Олег протянул ко мне руки, но прежде чем он мог бы ухватиться за халат, я перехватила его пальцы, а вот кто первым сжал их, я не знаю. Его руки сделались горячими без всякой бани. В мои же прилила вся кровь, надев на меня, наверное, маску покойницы… Только от покоя, с великим трудом отвоеванного у сознания, не осталось и следа.

— Вот так, молодец…

Это я сделала шаг от порога: он отступал, но только физически, а вот я отступала морально от первоначального плана по возвращению в самое начало наших с ним отношений — пусть не в ту точку, когда приняла из его рук ключ, но точно в ту, когда схватилась за чемодан с подношениями!

— Я не хотел, честное слово…

Мы топтались на месте во всем — скажи уже «б», раз растянул свое «а» аж на десять минут… Хотя, возможно, не прошло еще и десяти секунд. Время остановилось лишь для меня и для моего сердца, которое, кажется, совсем перестало биться. Все мое естество в страхе затаилось — в страхе сделать неправильный шаг. А чтобы удержаться на своих позициях, надо хотя бы верно понять слова… Но они все не слетали и не слетали с губ Олега — при всей дурости ситуации все еще безумно манящих.

— Я не ждал от него звонка и хотел просто отмазаться от приглашения с помощью тебя и собаки, но в итоге подписал нас на комедийный спектакль, ты уж прости меня… Если сможешь, конечно. И ты можешь отказаться… Я не обижусь… Быть может, твой отказ в данной ситуации самое разумное…

— Олег, что случилось? — чуть ли не выплюнула я ему в лицо. Ко мне возвращалось не спокойствие, а ярость, которая в итоге затмила глупое желание потянуться к его губам с поцелуем. — Можешь начать говорить со мной по-человечески? Ты реально задолбал своими недомолвками. Хуже бабы!

Хуже бабы, базарной, вела сейчас я, но меня понесло… С языка сорвался адреналин — весь, который скопился в теле, и шаровой молнией прошелся по Олегу: его передернуло, и он отступил, отпустив мои руки, которые я тут же спрятала в карманы халата, стараясь не распахнуть его полы. Жалко, что нет пуговиц — пусть бы я даже перепутала их последовательность…

Олег отступил к столику, на котором по-прежнему стоял Макбук, правда, сейчас закрытый, и стакан — все еще полный.

— Короче, у соучредителя днюха… Она уже была. Я уже поздравил, но он все же устроил неформальную тусовку, на которой я быть не хочу.

— И? — перебила я, чтобы выказать хоть какой-то интерес к беседе, которая пока не заинтересовала меня ни на йоту.

— Я сказал, что не могу пойти, потому что… — Неужели он вспыхнул? Свет нигде не погас. Если только в глазах у меня померкло. — Потому что у меня особенная девушка, которую нельзя оставить дома одну и взять с собой тоже нельзя…

— Агата, что ли? — уже не сдерживая смеха, выдала я, и он зарделся еще больше, прямо как девица на выданье.

— Если бы… Мила.

Мне бы сказать — а вот это уже интересно, но я не сумела выдавить из себя ничего. Всего пару секунд, правда, а потом меня понесло по новой:

— Слушай, Олег. Я тут подумала и решила, что мы не подходим друг другу от слова совсем. И ничего между нами не будет…

Боже, я это сказала. И сейчас главное, не закрыть глаз — будто мне больно, будто я сдерживаю слезы. Мне не больно, мне стыдно — за дурацкое поведение в последние дни, за то, что позволила втянуть себя в какой-то дурдом. Он что, всех баб через левое колено себе в постель укладывает? Впрочем, его тараканы меня не интересуют. Танцевать канкан с моими я им не позволю, а сейчас мне бы свалить отсюда в темпе вальса. Раз, два, три, раз, два, три… Вот и мои вещи, на стуле — никто их не тронул, как и меня.

Голос Олега прозвучал в отдалении, хотя я знала, что и он, и Агата наступают мне на пятки — босые. Только не бежать — это опасно: можно поскользнуться и стукнуться головой еще сильнее, чем я, кажется, уже стукнулась.

— Знал, что обидишься. А ты даже не слышала еще, что я ему сказал…

Я развернулась — к счастью, с вытянутой рукой, потому ткнула растопыренными пальцами ему в грудь, и не обуглилась на месте только чудом — он аж искрился от злости или еще чего-то там…

— Меня это не интересует. Олег, я тебя не знаю и узнавать не хочу, потому что у меня не было цели заводить интрижку. Я приехала ради собаки, не более того. Моя личная жизнь на данный момент меня вполне устраивает.

— А она у тебя есть? — выдал Олег зло.

Его злость свернулась в шарик, тот, что катают навозные жуки, и я с трудом этот шарик проглотила. Что ж, я сама дала повод ему так о себе думать — думать правду…

— Нет, она у меня закончилась. Не очень хорошо. Я поймала своего гражданского мужа на измене, собрала вещи и ушла к маме. Если считаешь, что это было легко, ошибаешься. Я морально не готова ни к новым отношениям, ни к недельному загулу с тобой. Я лучше погуляю с собакой. В терапевтических целях!