— Кто-нибудь объяснит мне, капитские ваши душонки, что тут творится? — едва сдерживая злость, прошипел я.

Кричать пока было нельзя, где-то совсем рядом мог находиться Вячеслав. Да и Стражей Душ, с полицейскими за спиной, нельзя было сбрасывать со счетов.

— Всю жизнь пытался я быть верным твоим сыном, и ни разу Чёрная Луна не соблазнила меня…

Испуганные глаза отца Афанасия подрагивали в свете Красной Луны. Он таращился на меня, словно на привидение, и, вытащив что-то из-за пазухи, едва слышно шептал себе под нос.

— Лик Незримой жду в Пробоине день ото дня…

Я схватил его за ворот:

— Повторять два раза не буду, старик! Ты сейчас мой лик узришь, недолунок!

Новые ругательства этого мира сами прилипали к словарному запасу, и я уже даже не удивлялся, когда выдавал что-нибудь такое.

А вот глаза священника уставились на меня, стали оббегать лицо, делая круг за кругом. В зрачках вдруг появилось сомнение.

— Но ты другой теперь…

— Что?

— Изменился! — зашептал священник, — Блаженный свет Незримой, Предтеча, ты теперь другой!

Он вдруг прижал к моему лбу какой-то оберег, я лишь успел заметить чёрный кружок с золотистой каймой. И тут же лоб словно клеймом прижгли…

— А-а-а! — я отпихнул старика так, что тот приложился затылком о брусчатку.

— А, нет, не другой… — схватившись за голову и кряхтя от боли, проворчал старик.

— Убить бы вас, на хрен, — я встал, со злостью огляделся.

Ну всё, вроде бы разрешилось. Я в теле Василия, живой, и Эвелина рядом. Целая, невредимая, а это главное. Ох, как же хороша, как свет Красной Луны маняще рисует тени на её губах…

— Магия Вето треснула, — донеслось от старика, — Не к добру это!

— Что-о-о?! — я снова опустился, схватил священника за воротник, — ты знаешь о Вето?

— Нет, нет, — ото замотал головой, обнимая оберег, — Нельзя нарушать волю Незримой!

— Сними её!

Тот вдруг вскинул голову, отклячил губы, излучая внезапную твёрдость:

— Нет!

Мои пальцы потянулись к его шее, но я тут же отдёрнул. Выпрямившись, я почуял, как меня затрясло.

Я ведь только что чуть не свернул ему шею. Капита мне в душу, да что происходит?!

— У-у-у-ух, — я стиснул кулаки, понимая, что в теле Василия сейчас уйма гормонов, ещё после той атаки Эвелины осталось.

Эта стерва меня чуть не пришила, а я в неё до сих пор по уши влюблён.

Причина не только в этом. Со злостью надо было что-то делать, она просто мешала думать.

Одержимый не скупился на свои знания, и я быстро понял, почему меня колотит от ярости. Это тело слишком долго находилось под властью Одержимого, а тот никогда не утруждал себя контролем эмоций. Да ещё эти гормональные атаки Избранницы…

Ну и плюс моя, собственная злость.

Всё это бурлило в крови, закручивалось в красные потоки, словно хотело разорвать тело. Магия огня ярилась, но не могла найти выход — даже с трещиной в заблокированной чакре выход псионики был минимальным. И не заглушишь, как раньше.

Какая мощь!

Красная Луна словно насмехалась, висела над двором-колодцем багровым оком. И смотрела, любовалась своим чадом, накачивала энергией в последние дни перед своим Исходом в Пробоину.

Я напрягся, пытаясь продавить злосчастный «кирпич» в чакре. Трещинки струились, но никак… И сверху не выгонишь, это слишком грязная псионика, так просто не отфильтруешь.

Нужно найти выход злости, иначе потом буду жалеть.

— Э-эй!!! Чушки драные!!! — мальчишеский голос разнёсся по переулку, заставив меня резко обернуться, словно хищника.

Хромой, уже совсем не прихрамывая, нёсся к нам со всех ног в обнимку со своим кожаным мячом. Чего он его не выкинет-то?

— Бегите!!! — он кричал, пытаясь показывать за спину.

А там, в тени подворотен, блеснули красные светлячки… Послышались звуки заряжаемых затворов.

Твою же псину!

Я округлил глаза, удивлённо прислушиваясь к новым ощущениям. Кто-то там, в темноте, чертил в воздухе забавные контуры, вытаскивая пирусный патрон из кармана и вставляя его в казённик.

Пирус…

Я чувствовал его. Он там, в подворотне, но при этом близко, почти у самого лица — кожей ощущаю жар патрона с красным задком.

Не совсем умелая работа мага-технаря, есть небольшие недочёты во внутренних потоках. Такая пуля даст чуть больше уклона, если встретит магическое давление, будь то Вертун, или артефакт мага. Или если Луна находится в активной магической фазе…

— Огонь! — командный голос донёсся из темноты.

Ноги Хромого медленно-медленно вздымались и опускались, толкая тело пацанёнка в нашу сторону. Его силуэт мерно покачивался на фоне расцветающих в темноте выстрелов, и мальчишка ещё не знал — одна из пуль уготована ему.

Убойная сила магострела такова, что никакой целитель не поможет. Какая уж там «вытяжка»…

Все эти мысли едва успели пронестись в моей голове. Мне не надо было поднимать руку, или отдавать мысленный приказ. Но я точно знал, что каждая пирусная траектория — словно нерв в моём мозге. Я чуял смертоносные пули, рассекающие воздух, и знал, что одна моя мысль и они уйдут в сторону.

— А-а-а-а!!! — Хромой упал, сжавшись комком.

Его осыпало кирпичной крошкой, когда сразу пять пуль, резко свернув в стороны, влепились в стены вокруг него.

Я улыбнулся. Пока я тут, мне решать, кому жить, а кому умереть. Это во-первых… А во-вторых, злость требовала выхода.

— А ну, вылуни рукожопые! Перезаряжай! — донёсся истеричный голос из темноты, — Требуха сказал — всех!

— Ярость пса, — шепнул я.

Руки сами опустились на брусчатку… Нет, не руки. Лапы вгрызлись в камни, рванули огненное тело в атаку.

Встречный ветер ласково раздувал огненную гриву. На мгновение я вскинул голову, издав протяжный вой по славу Красной Луны — её магия так и пронизывала воздух.

Пацан, подняв голову, круглыми глазами смотрел, как навстречу ему несётся чудовище.

Я легко перемахнул через мальчишку, и неотвратимой смертью поскакал в темноту арки. Полицейские, которых продажный капитан прислал, чтобы убрать как можно больше проблемных свидетелей, не успели перезарядиться.

Быть может, в другом состоянии я бы ещё и пожалел некоторых. Попытался бы оглушить, ну максимум покалечить.

Но раскалённые клыки и когти, одним прикосновением перемалывающие кости и рвущие плоть, не оставили им шанса. Несколько секунд, и эхо испуганных криков смолкло…