а вода все прибывала. Вдобавок гром грохотал над самыми их головами, и молнии сверкали в их лица, как будто стихии также стремились погубить их.

Наконец вода хлынула с такой страшной силой, что смыла всю плотину из человеческих и лошадиных тел и, как пучок соломы, понесла ее из теснины, в которой она застряла.

О, Боже, задние ряды теснятся, врываясь в освободившийся вход, а оружие ни у кого не заряжено!

В это мгновение в ушах охотников раздался новый звук. Это не был ни крик людей, ни треск оружия, ни грохот грома — это был глухой шум воды.

Охотники расслышали за собой чей-то предостерегающий крик, чей-то голос хрипло вопил:

— Ради всего святого, на берег! Скорей на берег!

Галлер обернулся и увидел, что спутники его с испуганными и предостерегающими возгласами устремились вброд на косу, а оставшийся там отряд с двумя ранеными перебрался уже на более возвышенное место. В то же мгновение ему бросился в глаза какой-то всплывший на поверхность предмет.

Менее чем в двухстах шагах от того места, где он стоял, показалась какая-то бурая плавучая масса, против самого входа в каньон. Это были потоки воды, несущие на своем пенящемся хребте стволы деревьев и кустарников. Картина эта напоминала бушующий вольный поток, вдруг сорвавший шлюзы огромной плотины.

Галлер все еще смотрел, не трогаясь с места, как вдруг что-то с громовым грохотом ударилось о портал каньона, затем отхлынуло и, вздувшись до высоты футов в двадцать, кипя и бурля, хлынуло в отверстие.

Галлер слышал страшный крик индейцев, видел, как лошади повернулись и бежали, и тогда только бросился к своим, на берег, бывший, к счастью, недалеко. Но перед ним кружились вздувшиеся ручьи, как бы передовой отряд бушующего потока; брести было так трудно, а вода достигала ему уже до пояса… Но прилив отчаянной энергии помог ему добраться до безопасного места.

На берегу ждал его верный Альп, издали следивший за усилиями своего господина и уже собиравшийся кинуться в воду на помощь. С радостным лаем бросился он к Галлеру, приветствуя его спасение.

Почувствовав себя в безопасности, Галлер остановился и загляделся на яростный разгул мчащейся громады воды. С места, на котором он стоял, он мог видеть ущелье на большом пространстве по течению. Индейцы скакали полным галопом вдоль тропы, пролегавшей рядом с руслом реки, он видел, как скрывались за скалами хвосты задних лошадей; тела же убитых и раненых все еще лежали в воде по ту и по другую сторону теснины.

Там были и охотники, и индейцы. Раненые, уцепившиеся то там, то сям за скалистые глыбы, испускали крики ужаса, глядя на несшиеся мимо потоки, и с мольбой призывали на помощь. Но не было никакой возможности спасти их.

— С полдюжины наших погибло там… — грустно проговорил один из горцев.

— Выудят их там, собаки, и скальпируют… — со злобой заметил один мексиканец.

— Ну, я думаю, им придется выуживать достаточное количество и своих, — сказал с гневной усмешкой Гарей, — пожалуй, что и не до скальпов им будет!

— А я думаю, — сухо процедил сквозь зубы старый Р-бэ, — что краснокожим впору о своей собственной шкуре думать. Состязание-то будет жестокое. Я слышал, лошадь раз пробовала состязаться с грозовой тучей. А этим разрисованным обезьянам придется-таки постараться хорошенько, чтобы не замочить хвосты коней, прежде чем перебраться на другой конец ущелья.

Пока Рубэ говорил, тела раненых товарищей вместе с телами индейцев выбросило в одну из извилин каньона, и они скрылись с глаз наблюдавших. Русло было все еще полно пенящимся потоком, с грохотом ударявшим о теснившие его скалы. Все ущелье стало непроходимым, и пока всякая опасность миновала.

Охотники начали спешно собираться в путь, чтобы успеть воспользоваться хоть светом сумерек при переходе через невысокую скалистую стену. В течение часа им это беспрепятственно удалось, и, объехав скалистые уступы, окружавшие с одной стороны вход в каньон, они расположились лагерем под защитою их.

Ловкими и опытными руками было скоро наловлено множество плававших на поверхности воды веток и бревен; запылали костры, и было зажарено к ужину захваченное с собой сушеное мясо. После ужина все придвинулись поближе к огню, чтобы обсушиться, — насквозь промокшее платье дымилось паром, высыхая, — и занялись, как умели, перевязкой ран пострадавших товарищей, так как доктора не было, потому что он находился впереди при обозе.

Здесь решено было отдохнуть несколько часов, чтобы люди и животные могли сколько-нибудь восстановить силы.

Положение позволяло это, так как непосредственной опасности пока не было: если даже преследователи и вернутся снова, то все же добраться до ненавистных бледнолицых они могли не иначе, как совершив обход вокруг гор или же переждав, пока совсем опадет вода.

Обход требовал, как мы знаем, пути в сорок миль, и истомленные лошади индейцев не могли совершить его, не отдохнув предварительно хоть одни сутки; а что вода не обещает опасть скоро, — за это ручалась буря, все еще неистовствующая в горах.

Только около полуночи было решено отправиться в дальнейший путь. Ливнем смыло, разумеется, все следы, образовавшиеся после прохода Эль Соля с обозом, но охотники были люди, не особенно избалованные привычкой к укатанной дороге. Старый Рубэ, взявший на себя роль проводника, не нуждался даже в блеске молний, озарявших время от времени белую горную вершину вдали; наилучшей путеводной звездой для него было собственное изощренное чутье и зоркие глаза.

Охотники ехали всю ночь напролет и настигли обоз через час после восхода солнца у подошвы снеговой горы. Тут они остановились на полчаса в одном горном проходе, позавтракали и, отдохнув, продолжали свой путь через Сиерру. Дорога вела через ущелье на голую равнину, тянувшуюся на восток и на юг на такое пространство, какое только мог охватить человеческий взгляд. Это была пустыня.

Глава XXV