Храм Тэхынса был очень красивым, но окружавшие его горы Турюнсан были просто прекрасны. Когда я уставал от учебы, то шел в скрытое от посторонних глаз ущелье в горах и, раздевшись догола, купался в горной реке. Иногда я взбирался на вершину горы Турюнсан и с высоты любовался «краем земли». Когда я смотрел в сторону далеких хэнамских деревенек на том самом «краю земли», то мог увидеть только море и волнорезы. Только поднявшись на вершину горы Турюнсан, я мог почувствовать, что «край земли» действительно существует. У меня перехватывало дыхание и замирало сердце, когда я видел, как берег Корейского полуострова соприкасается с морской гладью, как вдалеке виднеются острова, будто рассыпанные по водным просторам.

Именно в храме я впервые узнал, что такое «чай из молодых побегов». В храме Ильчжиам, который относился к комплексу Тэхынса, монахи возрождали корейские чайные традиции, описанные в книге «Ода восточному чаю»*. Именно здесь жил монах Чхои, который «благодаря чаю» завел дружбу с Чон Ягёном (Дасаном) и Ким Чжон-хи (Чхуса). Проще говоря, это место можно назвать родиной корейской чайной культуры. И в то время, когда я находился в Тэхынса, чай, который производили в Ильчжиаме, поставлялся в буддийские храмы по всей стране. Настоятель небольшого храма, в котором я остановился, иногда звал меня вместе попить чаю. Тогда я впервые попробовал чай из молодых побегов. И тогда же я впервые узнал способы заваривания чая и особенности чайной церемонии («путь чая»). Чай из молодых побегов – это чай, который делается из ферментированных* первых листков диких чайных деревьев. Его послевкусие длится очень долго: если ничего не есть и не курить, то тогда вкус может чувствоваться целый день. И он настолько приятен, что ты даже не можешь позволить себе закурить, боясь, что послевкусие покинет тебя. Впоследствии я больше никогда не пробовал ничего подобного. Я настолько был очарован вкусом чая в то время, что и сейчас с удовольствием пью корейский чай.

В горных реках было полно китайского гольяна. Я надевал на тазик для умывания пластиковый пакет, проделывал небольшую дырку, клал внутрь немного соевой пасты и помещал в воду горной реки. И пока я успевал помыться, внутри умывальника уже плескались гольяны.

Наловив вместе с другими постояльцами храма гольянов, мы пару раз варили острый рыбный суп. Но однажды, когда я уже возвращался в храм, меня вдруг напугал настоятель, который появился будто привидение со словами: «Господин ученый, Вы сегодня напрасно загубили много живых существ, не правда ли?» Но он посмотрел на меня по-доброму и, хотя сам и не пил, незаметно дал мне выпить сливового вина, которое делали из плодов сливы, росшей в саду храма.

Также я вспоминаю об учениях резервистов. Поскольку тогда я числился в военном резерве, чтобы не пропустить сборы, я оформил временную регистрацию в храме Тэхынса. В этом районе дислоцировался боевой взвод роты резервных войск, и, когда я проходил учения, вместе со мной в военных тренировках боевого взвода роты резервных войск участвовали несколько молодых монахов храма Тэхынса.

Священники и пасторы были фактически освобождены от прохождения военных тренировок, за что они помогали в делах местного Комитета территориальной обороны, а буддийские монахи неизменно проходили службу, что выглядело очень необычно. Когда я видел монахов, которые в обычной жизни носили монашескую рясу и имели величественный вид, а на учениях надевали военную форму, натягивая шапку на лысую голову, само собой, улыбка появлялась на моем лице. В боевой роте, в отличие от других резервных войск, учения проходили по всем правилам. Местный Комитет территориальной обороны завозил по два бочонка макколли в день, погрузив их на велосипеды; возможно, так происходило, потому что это была сельская местность. Не было ничего вкуснее, чем выпить глоток макколли, опустив ноги в воды горных рек Турюнсан после окончания учений.

Монастырь был прекрасным местом для учебы, но через несколько месяцев мне пришлось уехать. Я уезжал не потому, что хотел уехать, а потому, что в храме больше не разрешалось снимать жилье. Я слышал, что павильон Великого Света решили переделать в зал для медитации в связи с приездом в Тэхынса монаха Юн Коама, который служил тогда главой ордена Чоге.

Делать было нечего, и я продолжил подготовку к экзаменам, переезжая с места на место. Если я находился где-то продолжительное время, то привыкал к месту, расслаблялся, сближался с людьми и уже больше общался с ними, чем учился. Чтобы держать себя в тонусе, я менял место пребывания раз в несколько месяцев. И я всегда был в поисках дешевого жилья.

В начале 1979 года я успешно сдал государственный экзамен первой ступени. Я поставил себе цель сдать экзамен второй ступени уже в следующем году. Но в октябре того же года разразилась серия протестов в Пусане и Масане. На каждом углу говорили о том, что военные танки буквально раздавили демонстрацию. В итоге 26 октября 1979 года президент Пак Чонхи был убит.

С этого момента началась Сеульская весна*. С тех пор я не мог найти себе места, поэтому мне было трудно сконцентрироваться на учебе. И примерно с января 1980 года начались разговоры о восстановлении в университете. Я вовсе не намеревался, но неожиданно стал одним из студентов, восстановившихся после перерыва в учебе. В марте я восстановился и именно в этот момент погрузился в политический водоворот расцветающей Сеульской весны.

Комментарии

* «Ода восточному чаю». 『동다송（東茶頌）』. Эта книга была написана монахом Ыйсуном （意恂）, жившим в период позднего Чосон, и в стихах описывает чайную церемонию. Монах Ыйсун имел псевдоним Чхоый （草衣）, поэтому его обычно называют монахом Чхоый. Он внес весомый вклад в возрождение чайной культуры, соединив практику медитации дзен и чаепитие, поэтому его почитают как «чайного святого» （茶聖）. Название книги означает «Восхваление чая восточной страны», под «Восточной страной» имеется в виду корейское государство Чосон.

* Ферментировать. 덖다. Обжаривать и готовить мясо, лекарственные травы и зерна без добавления воды, не допуская подгорания.

* Сеульская весна. 서울의 봄. Так называют время с 28.10.1976 г. по 17.05.1980 г., когда по стране прокатилась широкая волна демократического движения. Это движение также сравнивают с Пражской весной 1968 г. в Чехословакии.

Я вернулся в университетский кампус. Восемнадцатилетний режим военной диктатуры закончился, и вместе с Сеульской весной в университетский кампус тоже пришла весна. Восстановление было закономерным делом, и я вел переговоры в университетах об условиях восстановления. Я по несколько раз встречался с представителями университета. Вопрос о восстановлении во всех университетах решился примерно в одно и то же время. Конечно, в каждом университете форма принятого решения отличалась, но суть оставалась одинаковой. Все студенты, которые были отчислены и не смогли восстановиться в период со второй половины 1974 года и вплоть до 1979 года, могли вернуться к учебе в университете с весеннего семестра 1980 года.