Отвернувшись, Дэниелс увидела, что Орам уставился на кольцо огромных изваяний голов – его внимание снова растворилось в круговороте наполненных страданием мыслей. Скульптуры были достойны обсуждения даже просто с эстетической точки зрения, но она сомневалась, что он сейчас способен поддержать дискуссию. Потому, оставив капитана разбираться с личной травмой, она подошла к Уолтеру.

Взгляд синтета все еще был обращен вверх к порталу, через который вышли Дэвид и два солдата. Дэниелс смотрела на него достаточно настойчиво, чтобы он наконец-то обратил на нее внимание.

– Что ты думаешь о Дэвиде? – спросила она. – И о его истории?

– Они определенно дают пищу для размышлений. Я с ним поговорю. Как «брат с братом». Здесь точно можно многое узнать. И от него, – под ее настойчивым взглядом он добавил: – Разумеется, я буду держать тебя и остальных в курсе о том, что узнаю.

***

Несмотря на то, что жуткий шторм в ионосфере продолжал бушевать, на более высокой орбите, которую занял «Завет», было абсолютно спокойно. И это составляло сильный контраст с тем, что случилось на поверхности планеты далеко внизу, хотя находившиеся на борту все еще не были посвящены в детали.

Мать мониторила все вокруг, под ними ничего не менялось, а потому на мостике было нечем заняться. Сделав перерыв и отойдя от своих станций, Апворт и Рикс стояли у главного обзорного иллюминатора и глазели на таинственный шар, вращающийся внизу. Апворт взяла мужа за руку, чтобы приободрить как себя, так и его.

– Ничего мы не можем сделать, милый, – тихо проворковала Апворт. – Пока связь не восстановится, мы не имеем представления о том, что там творится.

– Я знаю, – он сжал ее ладонь. – Это самое сложное. Очевидно, что у них там какие-то проблемы. Мы знаем достаточно, чтобы понять, что случилось что-то плохое, но деталей мы не знаем.

Позади них стоял глубоко задумавшийся Теннесси. Он был необычайно серьезен и изучал голограмму, которая показывала расположение корабля, мир внизу и неутихающую бурю. Он протянул руку и его пальцы прошли сквозь изображение, меняя его, подстраивая относительные позиции корабля, шторма и поверхности. В итоге он пробормотал что-то себе под нос.

К черту. Он сделал достаточно расчетов. Расчеты не помогут тем, кто попал в беду на планете. Он повысил голос:

– Мать. Спустись до позиции в восьмидесяти километрах над штормом.

Это привлекло внимание Апворт. Тут же. Она переглянулась с мужем, прежде чем повернулась к пилоту.

– Эй, Ти. Погоди.

Он отошел от голограммы и повернулся к ним обоим.

– Физика не сложная. Чем ближе мы к поверхности, тем выше шансы на восстановление связи с командой экспедиции.

Рикс изумленно на него уставился.

– Да ладно, Теннесси. Корабельные системы будут функционировать одинаково эффективно, останемся мы здесь, отлетим дальше или снизимся. Пространственная близость не делает разницы.

– Для нас – нет, не делает. Но для тех, кто застрял на поверхности – еще, мать ее, как делает. Особенно, – добавил он, – если у них проблемы с передатчиком в модуле, и они пытаются связаться с нами через личные передатчики. Если они пытаются выйти с нами на связь только за счет полевых коммов, тогда расстояние имеет значение.

– Мы не знаем, так ли это, – Рикс смотрел на него в тревоге.

– Мы не знаем, что это не так, – парировал Теннесси. – Мы знаем, что мы уже давно пытаемся восстановить связь, но все попытки провалились. Потому я считаю разумным предполагать, что их передатчик вышел из строя, и что нам следует предпринять что-то еще, чтобы наладить связь.

Он повторил команду:

– Мать. Спустись до позиции в восьмидесяти километрах над штормом.

Апворт сделала шаг к нему.

– Погоди минутку, погоди минутку. Я так же волнуюсь о тех, кто на поверхности, как и ты, но это дерьмо собачье. Мы не можем рисковать кораблем.

Теннесси тихо ответил:

– Там внизу наша команда.

– О, неужели? Спасибо, что напомнил – а то я забыл, – в голосе Рикса звучал сарказм. – Но, может, ты забыл, что у нас две тысячи колонистов здесь. Такова миссия, помнишь? Десять внизу и две тысячи здесь, наверху. Я «помню», что важнее. А ты?

Не имея возможности оспорить логику собеседника, Теннесси снова посмотрел на голограмму.

– Значит, мы ничего не делаем?

– Иногда ничего не делая, на самом деле что-то делаешь, – Апворт без промедления встала на сторону мужа. – Иногда не делать ничего – это именно то, что нужно делать. Я знаю, там внизу наши люди, Ти. Еще я знаю, что бывают моменты, когда надо отложить эмоции в сторону и следовать дисциплине. Корабль остается там, где есть, а мы ждем, пока гребаный шторм закончится.

Он посмотрел на нее:

– Мы не представляем, когда это случится. Ты слышала то же, что и я, в тех последних передачах с модуля. Паника, страх. Они там по-настоящему в беде.

– И что мы можем сделать? – огрызнулась Апворт. – Даже если мы восстановим связь и поговорим с ними, мы ничего не можем сделать, чтобы помочь. Мы не можем их эвакуировать. Если у них неприятности, им придется выбираться самим. Мне жаль, но такова реальность. Ты это знаешь.

Теннесси отвернулся от нее.

– Мать. Перемести нас на расстояние восьмидесяти километров от шторма. Только маневровые двигатели. Выполняй.

– Принято, – знакомый синтетический голос прозвучал с мостика. – Спуск начат.

Легкая дрожь отдалась в палубе, когда включились маневровые двигатели. Сжав руки в кулаки, Апворт недоверчиво смотрела на Теннесси.

– Серьезно, Ти – ты должен это прекратить, пока не зашло слишком далеко.

На лице здоровяка была решимость.

– А вам надо вернуться на свои места. У вас сейчас будет работа.

Рикс вмешался, пытаясь занять позицию посредника.

– Успокойтесь, оба.

Но Апворт со злостью смотрела на их временного капитана и проигнорировала мужа.

– Я знаю, что внизу твоя жена, – бросила она, – но ты командуешь здесь, и в первую очередь тебя должны заботить колонисты. Поэтому на корабле в принципе есть команда из людей – чтобы заботиться о судьбе колонистов.

– Своевременно отмечено, – сухо ответил Теннесси. – Будь добра вернуться на свое гребаное место.

Она хотела было сказать что-то еще, но одернула себя и отвернулась. Обменявшись с Риксом взглядами, они оба заняли места перед своими консолями.

Закончив пререкания – пусть хотя бы только на данный момент, – Теннесси подошел к главному иллюминатору. С этой точки обзора планета внизу медленно, но верно увеличилась в размерах. Как и яростный, хлещущий молниями шторм.

***

На крыше появились три фигуры. Оглядевшись, Коул выбрал самую высокую точку в свободной досягаемости, и начал распаковывать оборудование для внешнего полевого передатчика, которое принес с собой. При отсутствии какой-либо полезной информации от уловителя сигнала, он увеличил мощность насколько было возможно, и, надеясь на лучшее, начал трансляцию.