Оказывается, Клим планировал стать поваром и даже работал в каком-то неплохом ресторане. Вот и снимок: пухлый нахмуренный мальчишка в поварском колпаке. Вчерашний школьник.

За несколько лет учебы он достиг невероятных высот в поварском деле, а потом резко переменил всю свою жизнь, сменил фамилию и открыл фитнес-клуб. Точнее – даже не полноценный клуб, а небольшой зал с тренажерами на задворках города.

Он проводил групповые тренировки для таких же, каким был сам, и вместе со своими клиентами похудел на тридцать килограмм спустя год непрерывной диеты и постоянных спортивных нагрузок.

За первым клубом последовал второй и третий. Появились известные спонсоры. Ещё через год «Лав-Боди» превратился в бренд, стать частью которого желали сотни людей по всему городу. Ну а тренироваться у самого Клима Щеглова – это вообще что-то за гранью нереального.

Мамочки, почему я не читала ничего из этого, когда впервые искала отзывы о Щеглове в интернете? Почему ни одна из восхищенных клиенток не написала: «Он не только тренер, но и владелец».

Впрочем, чем бы мне помогло это знание? В тот момент я писала конкретный запрос, поэтому история Клима не высветилась на первых же сайтах.

– Адель, это катастрофа… – простонала я, и подруга согласно кивнула.

Она отхлебнула жуткого варева и уставилась на меня всепрощающим взором. Таким, должно быть, древние богини смотрели на раскаявшихся грешников.

– Позвони ему… – не сказала, но словно убаюкивала, заставляя поддаться её воле. – Помирись с ним… извинись перед ним…

Но я с мазохистским интересом смотрела на фотографии Клима. На то, как он менялся, превращаясь из одутловатого неудачника в мужчину мечты. Зачитывалась его откровениями в разнообразных интервью. Смотрела на фотографии женщин, с которыми он проводил вечера. Раскапывала его жизнь точно ворох белья.

Лезла грязными ногами в личные дела своего тренера.

Не тренера, нет. Человека, который стал для меня всем за короткое время.

Мужчины, который своевременно ушел от истеричной особы.

Как я могла быть такой дурой, чтобы унижать его в школьные годы? Зачем кричала вместе со всеми эти обидные слова?

Неужели он, и правда, любил меня, даже помня все те гадости, что были выплюнуты ему в лицо? С десяти лет?!

Неужели мальчишки вообще умеют любить кого-то с десяти лет?

Я обернулась к окну и уставилась на свои очертания. Эх, какая же нелепая пижама, плюшевая, в крапинку, до пят. В таких пижамах ходят законченные неудачницы, у которых полная задница с личной жизнью.

Что до внешности? Не уродина, конечно, но далека от общепринятых стандартов красоты. Да и не жирная, если вдуматься, просто никогда не могла взять себя в руки и перестать жрать.

Клим вот сумел избавиться от прошлого и превратился в человека с обложки модного журнала.

А я…

Только и была способна, что насмехаться над толстым парнем, скрывая за этим свои собственные комплексы. Кто бы знал, как я боялась, что однажды одноклассники отвлекутся от Шереметьева и обратят свои ощеренные рта на меня. Скажут: «Демидова, ты – жирная свинья».

Начнут хрюкать и повизгивать.

Ради того, чтобы оставаться с ними, а не против них, я была готова измываться над кем угодно. Даже над парнем, которым любил меня всем сердцем.

Жалкая трусливая толстуха!

Черт!

Я сама не заметила, как затряслась всем телом, как по глазам покатились слезы. Адель оказалась рядом, притянула меня к себе и убаюкивала, мурлыча под нос какую-то колыбельную на неизвестном мне языке.

– Я во всем виновата… а он…

– Варя, рассказывай уже, что произошло. – Адель вытерла своим рукавом мои слезы. – Ещё недавно ты мечтала о сексе со своим тренером, а теперь высылаешь Ломоносовой видео с его участием и рыдаешь навзрыд при виде его фотографий? Что случилось?

Случилась жизнь. Беспощадная жизнь, в которой малолетняя идиотка чуть не сломала хорошего парня.

Он имеет полное право меня ненавидеть. Может измываться надо мной, трахать в свое удовольствие, а потом бросать.

А мне никогда не отмыться от того, что я натворила.

Ещё и это видео. Интернет дружно насмехался над тем, что Щеглов спит со мной, потому что «предоставляет своим клиенткам дополнительные услуги». Стравливал Клима и Антона.

Бурлил.

Кипел.

Обсасывал подробности.

Мне пришлось поделиться с Адель всей грязью, начиная с нашего знакомства и заканчивая вчерашним днем. Она училась в другой школе и никогда не видела Клима, но удивленно всплеснула руками, едва я упомянула «Шереметьева из параллельного класса».

– О, я помню, ты рассказывала о каком-то толстяке по фамилии Шереметьев. Неужели это…

– Да. Представляешь, сколько лет он копил в себе злость?

– Древние филлипинские учения говорят о том, что первоначально все люди чисты, а потому в них нет ненависти. Я склонна согласиться с ними, – поспорила Адель. – Может быть, Клим не забыл тебя не потому, что ненавидел?

– А почему? – я всхлипнула.

– Ну а если он, действительно, любит тебя?

– Один из самых видных женихов города? Богатенький красавец? Любит какую-то дуру с десяти лет? Невозможно!

Я рассмеялась Аделаиде в лицо, и та со вздохом подставила поближе злополучный отвар, которым всё пыталась меня напоить. Да блин! Я схватила пиалу и залпом выхлебала нечто, по вкусу напоминающее вонючие носки.

«Варвара, откуда ты знаешь вкус вонючих носков?» – подумала как-то отстраненно.

В глазах помутилось, и вот уже две размалеванные Аделаиды смотрят на меня с вселенской тоской.

– Уходите, – бросила я обеим.

– Не-а, – ответили они в один голос.

Уж не знаю полный состав чудодейственного отвара (к своему счастью), но вскоре мне перехотелось плакать. Обессиленная, иссушенная я сидела в объятиях Адель и жаловалась на то, как дурацки обернулась против меня судьба.

Все мои поступки вели сюда, в квартиру, провонявшую чайным грибом, к ноутбуку, который нес в себе смерть.

Зачем мне нужен был тот идиотский фитнес-клуб? Зачем я подпустила подозрительного тренера? Почему позволила себе сблизиться с ним?

Зачем прочитала эту статью и узнала, что Клим скрывал от меня не только смену фамилии?..

Твою ж мать! Он даже не обмолвился, что клуб принадлежит ему! Не хотел, наверное, чтобы я покусилась на деньги. Считал меня очередной расчетливой бабенкой, которую интересует только одно.

Я вновь зарыдала. Отчаянно заскулила точно побитая собака, не понимая, что ударило больнее: правда, предательство или собственная никчемность.