в центр карьера. Ее кожа покрывается мурашками. У нее возникает жутковатое чувство, что каменоломню покинули совсем недавно, бросив наполовину сделанную работу – дно карьера усыпано обломками от добычи, крупными и поменьше.

– Посмотри с той стороны. – Элин указывает налево. – Думаю, мы не поймем, что ищем, пока не наткнемся на это.

Они не торопясь обходят карьер, высматривая любой намек на то, что здесь делал Сет или кто-либо еще.

– Есть что-нибудь? – спрашивает она через несколько минут. – Пока что все выглядит так, будто мы зря потратили время.

– Мне тоже так кажется, – отвечает Стид и вдруг останавливается. Он резко выдыхает: – Вообще-то… Взгляни на это. Вот тут, – показывает он на разрыв в покрывающей стену растительности, пока Элин подходит ближе.

Полог низко свисающего плюща поврежден, плети явно оторваны от корней. Стид осторожно хватает лианы в охапку и отрывает их, вздрогнув, когда листья касаются руки и плеча.

Под плющом открывается проход.

– Я и не думал, что…

Потрясенная Элин не отвечает – плющ скрывал расселину в скальной стенке, примерно в метре от дна карьера.

Там темно, невозможно разглядеть, что внутри. Стид вытаскивает фонарик и включает его, медленно водит туда-сюда перед собой.

Расселина глубокая, тьма тут же поглощает луч.

– Пещера? – бормочет Стид.

– Похоже на то.

Вскарабкавшись по камням, Стид залезает внутрь, держа перед собой фонарик. Пещера сужается, но не заканчивается, как им показалось поначалу, а поворачивает вправо.

– Это определенно пещера, и довольно глубокая. Похоже, куда-то ведет. – Он оборачивается. – Хочешь войти?

Элин колеблется. На мгновение ее охватывает трепет страха: а вдруг внутри кто-то есть? Поджидает…

Идти в подобное место вслепую рискованно, но в то же время она слышит мысленный голос, звучащий в голове с тех пор, как она приехала на остров.

«Ты ведь это обожаешь. Именно поэтому ты и выбрала такую профессию. Из-за возможности пересечь границы».

Однажды она пыталась объяснить Уиллу, каково это, что именно она чувствует в подобные мгновения. Но невозможно описать словами этот внутренний прилив энергии, когда для тебя нет ничего, кроме физических ощущений, только нервы, мышцы и кровь, пульсирующая в венах. Ты выходишь за рамки своего тела. Наверное, в этом и дело – в возможности выбраться из темного пространства собственной головы.

Наконец она кивает:

– Я за тобой.

Вскарабкавшись в пещеру, Элин вытаскивает собственный фонарик и идет вперед, но через несколько метров начинает сотрясаться от кашля. Воздух пронизан мельчайшими частичками известняка, она буквально дышит пылью. Элин ощущает ее вкус, пыль покрывает губы и язык.

И внезапно Элин охватывает клаустрофобия – легкие сжимаются, словно с каждым вздохом их крепко держит чья-то злобная воля. Уже несколько месяцев она не нуждалась в ингаляторе, но теперь он явно понадобится.

Быстро вытащив из кармана ингалятор, она вдыхает. Один раз, другой, третий.

– Все нормально? – спрашивает Стид. – Здесь очень пыльно…

– Все в порядке. Просто астма. Обычно у меня не возникает проблем, но это уже чересчур.

Как только лекарство достигает легких, ее плечи расслабляются.

Выровняв дыхание, Элин слегка прикасается к стене и светит фонарем на ладонь. Пальцы покрыты тончайшей пылью.

Стид рассматривает ее пальцы:

– Похоже, та пыль на трупах отсюда.

– Вполне возможно. Идеальное место, чтобы спрятать снаряжение. Вряд ли здесь бывает много людей.

Не в силах совладать с любопытством, Элин двигается дальше, к изгибу стены. Здесь лучи света от фонарей буквально пронизаны пылью – крохотными сверкающими частичками, висящими в воздухе.

Пещера снова расширяется. У Элин перехватывает дыхание.

Из темноты на нее смотрят глаза. Неотрывно.

52

Лица размыты и покрыты пылью – в стене пещеры грубо прилеплены пять фотографий.

По коже Элин ползут мурашки. Ее охватывает приступ паники, и она очень медленно выдыхает, а потом снова вдыхает.

Подняв фонарик на уровень лица, она осторожно освещает снимки.

Совершенно ясно, что они висят здесь уже довольно долго – каждый покрыт толстым слоем пыли, а скотч, на который они крепятся к стене, истрепался по краям.

– Что за… – начинает Стид, но Элин не отвечает, не спуская глаз с фотографий.

Натянув перчатки, она начинает аккуратно стирать слой пыли на левой фотографии. Появляется лицо, но снимок зернистый и распадается на пиксели, словно фотографию сделали издалека, а потом увеличили. Элин тщательно стирает пыль, пока не становятся видны собранные в хвост волосы и широкая улыбка с кривыми зубами.

У нее сжимается сердце. На фотографии девочка лет тринадцати или четырнадцати, не больше.

С нарастающим ужасом Элин перемещается к следующему снимку, но уже знает, что на нем. Эти лица врезались ей в память много лет назад, как и в коллективное сознание всех жителей окрестностей.

Она видела эти лица бессчетное число раз, видела повсюду – в газетах, на телеэкранах, в блогах.

– Это подростки, которых в 2003 году убил Кричер, – шепчет она.

Жуткая вереница лиц на стене пещеры.

Однако это не снимки из газет. Это фотографии в профиль: один подросток слегка хмурится, явно не замечая, что его снимают.

На другом увеличенном портрете мальчика за его спиной видно размытое здание, которое Элин немедленно узнает.

Дом на скале. Старая школа.

– Снимали, когда дети были на острове. За ними видна старая школа.

Стид молча разглядывает фотографии, явно задумавшись о том же, что и Элин.

Что все это значит? Что здесь делают эти снимки?

Лицо за лицом Элин снимает с фотографий слой пыли, но, очистив последний снимок наполовину, внезапно замирает с поднятой рукой.

Ее палец дрожит.

– Что такое? – спрашивает Стид.

– Точно не знаю, – запинается она. – Эта девочка… Я не узнаю в ней жертву Кричера. Я думала, их только четверо. – Она вспоминает, как газеты печатали фотографии жертв. Две девочки наверху и мальчики внизу. Всего четверо, в этом она уверена. – Может быть, я ошибаюсь, это было очень давно.

Элин уже собирается сфотографировать стенку, но тут луч фонарика выхватывает что-то на земле, прямо под снимками.

Камень.

Когда она придвигается ближе, из темноты проступает второй. Дрожащей рукой она водит фонариком от одного фото к другому.

По камню под каждым снимком.

Элин делает шаг вперед, затем назад. Может, ей померещилось, с какой точностью расположены камни, но, когда она смотрит снова, становится совершенно ясно – их положили так не случайно.

– Странно.

Голос Стида дрожит.

– Еще как. – Элин приседает на корточки, освещая фонарем камень под первой фотографией.

– Я…

Но она осекается, слова застревают в горле.

Камню явно придали форму, плавные изгибы и впадины.

Она продолжает светить фонариком, не желая высказать вслух свое предположение, пока не убедится