– В комнате их не было, а здесь есть, – рассудительно заметил Гога и направился в обход бассейна, поплевывая в него на ходу.

Кузя двинулся следом. Что-то очень уж муторно сделалось у него на душе. Не хотелось оставаться одному.

Пройдясь босиком сначала по холодному скользкому кафелю, а потом по отсыревшему ковру, он пнул ногой забытый кем-то махровый халат и открыл мини-бар, сооруженный в виде темного бочонка.

– «Хайнекен», – сообщил Кузя товарищу. – Будешь пиво, Гога?

– Кидай, – оживился тот.

Кувыркающаяся в воздухе бутылка была поймана одной рукой, потому что вторая была занята пакетом с крабом. Сорвав крышечку зубами, Гога приложился к горлышку, с наслаждением крякнул и мечтательно произнес:

– Эх, сейчас бы еще косячок для полного кайфа!

– Перебьешься, – хмуро сказал Кузя. – Не у себя дома.

– А я везде дома. Были бы бабки, а дом найдется. – Едва закончив свой афоризм, Гога округлил глаза и воскликнул: – Оба-на!

Обернувшись, Кузя увидел двух девушек, пересмеивающихся возле открытой двери, откуда клубами валил пар. Стараясь понравиться парням, они вертелись так и эдак, разве что не приплясывали на месте. Черненькая была обмотана желтым полотенцем, а ее подруга нарядилась в пляжную кепку, лихо развернутую козырьком назад. Больше на ней ничего не было.

– Мальчики! – игриво пропела она. – Пора на лечебные процедуры!

Кузя сразу смекнул, что это и есть обещанная крашеная блондинка, хотя волосы на голове девушки были скрыты фуражкой, а других на ее теле вообще не наблюдалось. Деловито прочистив ноздрю, он зашагал к ней, предупредив товарища:

– Эта – моя!

– Почему? – возмутился Гога.

– По члену моему.

Приблизившись к девушкам, он, не обращая никакого внимания на жеманничающую брюнетку в желтом полотенце, хрипло спросил:

– Как звать?

– Вика.

– Иди сюда, Вика.

– Погоди! – пискнула она, когда Кузя припечатал ее спиной к дубовой панели и вцепился в ее ягодицы с таким остервенением, словно намеревался разломить их пополам, как яблоко. – Сначала массаж!

– Это и есть массаж, – успокоил он девушку, приспуская плавки. – Проникающий.

Он навалился на Вику, тяжело задышал, заерзал, а через минуту шагнул назад.

– Так быстро? – не поверила она.

– Продолжение следует, – пообещал Кузя, озираясь по сторонам. – А где мой кореш?

– Подруга его в парную повела.

– Как зовут эту мочалку?

– Она не мочалка. – Вика надула губки. – Она Лиза.

– Мочалка Лиза, – поправил ее Кузя, первым шагнув в турецкую баню.

Помещение была доверху наполнено белым паром – таким густым, что его хотелось разгребать руками. Ощущая жар каждой клеточкой тела, Кузя пошевелил ноздрями, высморкался, чтобы лучше ощущать запахи, и спросил у смутно угадывавшейся рядом Вики:

– Что за духан, не пойму? Как в больнице.

– Эвкалипт, – пояснила она. – И всякие ароматические масла. Лично мне нравится.

– Лично мне однодуйственно, что тебе нравится, а что нет, – признался Кузя, а потом повысил голос: – Гога! Ты где? Ни фига не вижу.

– Здесь я… Давай сюда…

Щурясь в полумраке, Кузя перешагнул через валяющееся на полу желтое полотенце и увидел перед собой что-то вроде высокого ступенчатого помоста из полированных досок. Там и сям валялись разноцветные циновки, смятые простыни. На верхней полке переплелись две человеческие фигуры, среди которых опознать Гогину было не так-то просто. То ли он задавал жару мочалке Лизе, то ли она ему – сразу и не поймешь. Но Кузя почувствовал, что плавки опять сделались ему тесными, и оглянулся.

В первую секунду лицо Вики, стоявшей за его спиной, показалось ему напряженным или даже злым. Но, когда Кузя пригляделся к ней, она уже улыбалась до ушей.

– Что, не успел рассмотреть как следует? – Вика лукаво приподняла брови.

Они у нее были густые, плавно изогнутые, как крылья птички на детском рисунке. Ее лихо вздернутый нос покрылся мелкими бисеринками пота.

– Ты без купальника загораешь, что ли? – спросил Кузя, смерив ее изучающим взглядом с головы до ног. Ему становилось все жарче, уши горели, в груди скапливался сухой пар.

– Это уж как получится, – усмехнулась Вика со значением.

– Иди ко мне. – Кузя протянул к ней руку и призывно зашевелил пальцами, пока они не коснулись подавшейся вперед груди. Прихватив ее сосок собранными в щепоть пальцами, он недовольно спросил: – Только на кой хрен тебе сдалась эта фуражка дурацкая? Сними.

– Зачем?

– Затем. – Он сжал пальцы сильнее и покрутил сосок из стороны в сторону, как бы пробуя его на прочность.

Улыбка Вики сделалась вымученной, но она все еще бодрилась и даже пыталась сохранить игривые интонации в голосе.

– А по-моему, мне кепка очень даже идет, – заявила она, развернув головной убор на сто восемьдесят градусов и надвинув его на глаза. – Смотри, так лучше?

Теперь из-под козырька выглядывал только ее вздрагивающий подбородок, и Кузе вдруг захотелось поиметь девушку именно так, не видя перед собой никакого лица, а только тело. Оно уже лоснилось от пота, как у красоток из глянцевых журналов, обстоятельное разглядывание которых заменяло Кузе чтение. Его пальцы неохотно разжались.

– Ладно, можешь оставить свою фуражку, – хрипло сказал он, нагнувшись, чтобы снять плавки. – Но если у тебя лишай какой-нибудь или что-нибудь еще похуже, то…

Договорить он не успел, вскинув голову на страдальческий возглас Гоги:

– Ёбт!..

Он сидел спиной к Кузе, переместившись почему-то на вторую полку сверху. Причем его угораздило устроиться там настолько неловко, что в любой момент он рисковал загреметь вниз головой.

– Осторожней! – машинально крикнул Кузя и только потом обратил внимание на еще более странную позу Лизы.

Окутанная густым туманом, она нависала над Гогой, стоя на одной ноге, как цапля, но продлилось это лишь какое-то мгновение. Пронзительно взвизгнув, Лиза нанесла стремительный удар босой пяткой прямо в голову Кузиного товарища, которую тот не успел заслонить рукой.

Не издав ни звука, он обрушился вниз, пересчитывая на лету каждую полку: тумп… тумп… тумп… Об пол Гога приложился темечком – да так, что отчетливо клацнули зубы.

Машинально проследив за ним взглядом, Кузя уставился на спускающуюся к нему брюнетку, потрясенный ее выходкой настолько, что даже подходящее ругательство ему на ум не приходило. Из его глотки вырвалось только короткое «э!». Скорее изумленное, чем угрожающее.

Когда Лиза очутилась на расстоянии вытянутой руки, он попытался схватить ее за лодыжку и опрокинуть одним резким рывком на спину, чтобы для начала как следует съездить по ее наглой физиономии. Растопыренные пальцы поймали лишь белесый пар. Оттолкнувшись от полуметровой платформы одной ногой, брюнетка легко взвилась в воздух и перемахнула через ошеломленного Кузю. Разинув рот, он проследил за ее полетом над своей головой, забыв, что стоит в нелепой сгорбленной позе, по-прежнему держась одной рукой за снятые до колен плавки.